Фестиваль в Локарно завершил сезон летних кинособытий между Канном и Венецией, похожий на курортное межсезонье. Время "маленьких фестивалей с большими амбициями" проявило обострившиеся проблемы фестивального движения, с которыми вскоре встретятся — да что там, уже встречаются — и его признанные лидеры.
Начнем с технологических новаций. Еще в прошлом году в Локарно ликвидировали пресс-боксы для журналистов, весь рекламный контент теперь виртуальный и открывается в компьютере с помощью кода. Пионерский пример успели подхватить на других фестивальных широтах. Нет больше гор бумаги и великолепных буклетов (некоторые выглядели, как настоящие произведения искусства, и я их храню в домашнем архиве). Выиграла экология, зато информация, утратив материальность, лишилась ауры. Но также и защищенности: в Турине хакеры взломали фестивальный сайт — и растерянные гости не могли узнать расписание просмотров.
А для чего нужны сами фестивальные просмотры, даже премьерные? Стоит ли тратиться на аренду кинозалов и красные дорожки, на авиабилеты, отели и сопутствующие расходы? Ведь в скором будущем можно будет увидеть лучшие — самые старые и самые новые — фильмы мирового кинорепертуара не выходя из дома; достаточно будет иметь код доступа к данному скринеру. В чем тогда останется смысл фестивального движения? В кинорынках? Их тоже дешевле и проще проводить по интернету. Так же как форумы, конференции, индивидуальные и групповые интервью со звездами. На них будут виртуально аккредитовывать, и таким же виртуальным станет дальнейшее участие.
Куда при таком развитии событий денутся кураторы фестивалей, эти властители дум, великие эксперты и футурологи, оракулы, предсказывающие перспективы кинематографа и потеснившие на этих ролях дежурных кинокритиков? Именно они, кураторы, делают репутации и зажигают звезды, но и сами претендуют на звездный статус. Президент Каннского фестиваля Жиль Жакоб не менее знаменит и уважаем в профессиональном киномире, чем Роберт Де Ниро. Но Жакобу восемьдесят, и скоро он уйдет. Готовый сменить его Тьерри Фремо, судя по каннским программам последних лет, на которые он получил карт-бланш от президента, допускает слишком много компромиссов. Пока удерживает свои позиции заповедника экспериментального искусства Венеция, но и там наступают индустриальные лоббисты: не случайно директор Марко Мюллер каждый год грозит уходом со своего поста.
Самую устойчивую позицию занял берлинский куратор Дитер Косслик: пускай его фестиваль часто критикуют по линии искусства, зато нью-йоркский MoMA организует в конце августа уникальную программу, посвященную десятилетию его фестивальной деятельности. Идею подсказал сам Косслик: он ежегодно презентует у себя на Берлинале секцию "Кулинарное кино", где после просмотров фильмов на тему еды лучшими поварами устраиваются дегустационные шоу. Эту идею подхватили в Сан-Себастьяне — кулинарно-мишленовской столице Европы, где в рамках сентябрьского международного кинофестиваля будет сформирована аналогичная программа. Ранее такой же эксперимент был проведен на фестивале во Вроцлаве, теперь его воспроизведут в Нью-Йорке. Это уже принципиально новый концепт: если на фестивали нельзя завлечь уникальностью кинозрелищ, приманивать будут эксклюзивной едой — той, которую нельзя виртуально употребить сидя дома. Фигура Косслика, жизнелюбивого "кинематографиста-кулинара", резко контрастирует с классическим образом европейского фестивального куратора — интеллектуального заморыша и героического мученика культурного фронта.
Кстати, кураторы за последние один-два года поменялись — и в Карловых Варах, и в Сан-Себастьяне, и в Локарно. Им всем трудно конкурировать с аппетитами Канна и Венеции, и каждый ищет путь, как бы придать своему фестивалю новое дыхание, особый вкус. Но что такое "новое", в чем "особость"? В основном устремления сводятся к тому, чтобы омолодить состав участников, привлечь более широкую публику и укрепить связи с киноиндустрией. Попытка радикализации фестиваля в Локарно, предпринятая в прошлом году новым директором Оливье Пером, столкнулась с протестами консерваторов кантона Тичино. В этом году фестиваль с внушительным бюджетом €9 млн скорректировал свою политику. Теперь он делает акцент на звездные десанты и коммерческие показы на пьяцца Гранде — поистине уникальные вечерние бдения: вот уж их никак не заменят торренты. А рядом в кинотеатре Rialto для желающих крутят подряд два фильма Альберта Серры общей протяженностью в шесть часов, где он рассказывает о муках сотрудничества с Музеем современного искусства в Барселоне. Играющая у него актриса обещает пригласить на ужин тех, кто досидит до конца. Она не очень сильно рискует: в зале изначально человек тридцать.
Традиционная кураторская задача открывать таланты, творить авторскую мифологию остается актуальной, но все более трудновыполнимой. Вплоть до конца ХХ века фестивальные конкурсы промотировали достижения больших художников и важные тренды развития кино как искусства. Но по всему видно, что за редкими исключениями (например, Михаэль Ханеке) кинематограф больших имен и сплоченных течений остается в прошлом. Новые авторы не харизматичны, аутичны и не имеют никаких шансов выйти из артхаусного гетто. Им, конечно, очень нужны фестивали, и это взаимно, но широкую публику эта смычка все меньше возбуждает.
Все чаще фестивальные волки предпочитают современному кино ностальгическую атмосферу музея: благо на каждом уважающем себя фестивале проходят отличные ретроспективы — то Майкл Пауэлл, то Клод Шаброль, то Аки Каурисмяки, то Генри Кинг. В Локарно синефилы специально приезжали издалека, чтобы запоем смотреть Винсенте Миннелли, в Сан-Себастьяне та же участь явно ждет Жака Деми. Это еще один резон делать фестивали и на них ездить: смотреть классику в компьютере — все равно что листать альбомы с репродукциями шедевров.
Ситуация с фестивалями становится все страннее. С одной стороны, они плодятся, как грибы на территории от Ванкувера до Дохи, от Астаны до Мурманска. Возникают личные, абсолютно локальные фестивали, их кураторами выступают известные режиссеры (Эмир Кустурица) и заслуженные критики (Дерек Малькольм), а местами проведения становятся дачные поселки и загородные виллы. Запущенные в середине прошлого века маховики больших фестивалей по-прежнему скрипят, но этот скрип порой напоминает агонию. А фестивали среднего калибра просто-напросто заменяют альтернативный прокат: они ничего в глобальном смысле не определяют, но дают возможность людям выбрать и посмотреть кино по своему вкусу. Пока оно окончательно не обосновалось у них дома.