Премьера кино
В прокат вышел фильм Джона Фавро "Ковбои против пришельцев" (Cowboys and Aliens). Главной жертвой двухчасового непрерывного мочилова между склизкими космическими гадинами и общенародным фронтом Аризоны пал сам жанр вестерна, считает МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ.
Вестерн — тот дорогой покойник, которого хоронят и все никак не могут похоронить уже несколько десятилетий. Вот, говорят, Серджо Леоне убил жанр, навесив ему на уши спагетти. Сэм Пекинпа затоптал копытами "Дикой банды". Клинт Иствуд возвел шикарное надгробие — "Непрощенный". Братья Коэн в "Железной хватке" откопали, повертели и снова закопали. Теперь имя убийцы известно — Джон Фавро.
В самой идее запустить на просторы Дикого Запада какую-нибудь вопиюще неуместную там фауну нет ничего нового. За последние тридцать лет туда наведывались самураи, якудза, зомби, китайские триады, каннибалы. Незаконнорожденные отпрыски Хищника и Чужого пристроились в самый хвост этой очереди. Но раньше такие эксцессы дозволялись на полях кинопроцесса, были достоянием фильмов категории даже не B, а Z. Фавро придал маргинальной по определению продукции статус блокбастера.
Суть и прелесть вестерна в том, что каждая социальная группа выполняет четко определенные функции. Ганфайтеры грабили дилижансы, шерифы отстреливали ганфайтеров, индейцы улюлюкали, жгли и насиловали, кавалеристы рубили индейцев. До поры до времени они пытаются выполнять свои прямые обязанности и здесь.
Человек без памяти, но зато с обугленной резаной раной на животе и таинственным браслетом на запястье бьет морды шерифу и его помощникам, опознавшим в нем грабителя дилижансов Джейка Лонергейна (Дэниел Крейг). Полковник Вудро Долерхайд (Харрисон Форд) ностальгически вспоминает битву на кукурузном поле, где индейцы положили весь его полк. Головорезы алчно пересчитывают на лоне природы золото и динамитные шашки. Индейцы, как им свойственно, появляются в самый неподходящий момент и радостно ищут, кого бы привязать к столбу пыток.
И тут над их головами проносятся летательные аппараты, напоминающие "этажерки" Первой мировой войны, откуда зловонные ящеры утаскивают на лассо их жен и детей. Никого из фигурантов это почему-то особенно не удивляет, как не удивляет и то, что браслет Джейка оказывается портативной установкой вроде ранцевой ракеты "земля-воздух". Ну, ладно, полковник (он же как-никак Индиана Джонс) на своем веку и не такого навидался. Но, покричав для порядка: "Демоны! Демоны! Замуровали!", ганфайтеры, индейцы, старый кавалерист и — до кучи — прекрасная инопланетянка, прикинувшаяся лихой девкой Эллой (Оливия Уайлд), объединив усилия, устраивают тварям бурю в пустыне.
Ну, и что теперь, когда инопланетная угроза ликвидирована, делать героям вестернов? Как они будут отныне сводить свои вековечные счеты, если их связала пролитой кровью совместная борьба с агрессорами?
В традиционном вестерне есть, к примеру, такой персонаж: слабак, пацифист или сосунок, который становится мужчиной, убив своего первого врага. В "Ковбоях против пришельцев" таковых целых два. Всеми затюканный бармен Док (Сэм Рокуэлл), еще вчера извивавшийся от ужаса, когда пьяный хлыщ палил ему под ноги, пройдя ускоренный курс молодого бойца, выносит мозг инопланетянину из винчестера. А мальчик лет этак одиннадцати всаживает в сердце другому чудищу нож, которым полковник Вудро в своем детстве перерезал горло поселянину, искалеченному индейцами, избавляя его от мучений.
Ну, и в кого они теперь будут стрелять и совать ножи, если и белые, и краснокожие, и блюстители закона, и его злейшие враги — все они теперь братья навек, что и отмечают финальными плясками в городском салуне.
Другое дело, что смотреть на все это безобразие весьма приятно. Минимум лирики, ноль психологии, ноль юмора: два часа непрерывного трах-тарараха. Стыдное, но удовольствие: ворваться в устоявшуюся атмосферу вестерна и устроить там маленькую Хиросиму.