Снятие покажет

 
Два года назад, 17 августа 1998 года, в России случился кризис. Банки, попав в глухую осаду разъяренных вкладчиков, предложили тогда самые разные схемы реструктуризации задолженности. Одни не поверили им и поспешили получить хоть что-нибудь, переведя свои депозиты в Сбербанк. Другие согласились подождать, чтобы через пару лет вернуть все. Вот что они получили.
"Российский кредит" в октябре 1998 года, как и все банки, вклады в которых Банк России разрешил переводить в Сбербанк, остановил платежи. Это разрешение он получил одним из последних (уже в ноябре). К концу ноября банк обнародовал программу реструктуризации вкладов. Он предлагал перевести их в новые вклады на сроки от двух до четырех лет под ставку от 2% до 5% годовых. Это было самое худшее предложение из всех программ реструктуризации, выдвинутых в то время банками.
Неудивительно, что около 85% рублевых вкладов из "Российского кредита" было переведено в Сбербанк. Валютных вкладов было переведено около 47%. Тем не менее банк уже в апреле начал расплачиваться с вкладчиками, вклады которых не превышали 10 тыс. рублей. В июне 1999 года валютные вклады на сумму до $1000 можно было получить сразу. Если же вклад превышал $1000, можно было получить единовременно 10, 15 или 20%, а остаток — через один, два или три года, правда, без процентов. Но проработала эта программа считанные недели — уже в конце июня банк перешел под управление АРКО. И с тех пор ничего не платит. Возможность возобновления выплат зависит от того, будет ли утверждено судом мировое соглашение, заключенное банком при посредничестве АРКО с кредиторами. По нему вкладчики опять же будут сразу получать 10%, а остальное — в течение нескольких лет.
Инкомбанк был единственным из банков, вклады которых переводились в Сбербанк, лишенным лицензии еще в 1998 году. Как только стало известно, что Сбербанк принимает его вкладчиков, Инкомбанк сам начал уговаривать их переводить счета. Но они не спешили следовать его призывам: в Сбербанк перешло только 30% владельцев валютных вкладов и 66% владельцев рублевых вкладов.
Многие из них вскоре пожалели о своем поступке. Уже в марте 1999 года региональные вкладчики, оставшиеся в Инкомбанке, начали получать назад свои деньги. Причем в этот момент у банка была отозвана лицензия и начато дело о банкротстве. Поэтому он возвращал вклады по курсу на день отзыва лицензии — 16,33 руб./$, что было значительно приятнее, чем курс перевода в Сбербанк — 9,33 руб./$.
Позже всего — в конце июля 1999 года — начались выплаты в Москве. К 2 февраля, когда Инкомбанк был объявлен банкротом, даже в столице начали выплачивать вклады до 100 тыс. рублей. Однако может оказаться, что вкладчики, уже получившие деньги, прогадали. В середине июня этого года суд принял решение, что выплачивать долги Инкомбанк должен не по курсу на день отзыва лицензии, а по курсу на день объявления его банкротом — 28,55 руб./$. Естественно, что уже выданные вклады никто пересматривать не будет.
Банк МЕНАТЕП решил избавиться от вкладчиков, пожалуй, наиболее оригинальным способом: он предложил им стать векселедержателями. Вклады переоформлялись в векселя с номиналом в валюте, при этом рублевые вклады пересчитывались по курсу ЦБ на дату подачи заявления. Вкладчикам, доверившим банку не более $500, тот обещал вернуть вклад, погасив вексель через год. Остальные получали три векселя: первый, 30% от вклада, должен был погашаться через год, второй, 30% от вклада,— через два года, третий, 40%,— через три года.
Этот вариант реструктуризации оказался наилучшим из предложенных владельцам рублевых вкладов, поскольку в условиях девальвации их деньги переводились в валюту. Тем не менее 73% владельцев рублевых вкладов и 19% владельцев валютных вкладов в МЕНАТЕПе перевели свои счета в Сбербанк. Остальные же стали ждать погашения векселей — и ждали вплоть до отзыва у банка лицензии в мае 1999 года.
Но самое удивительное, что уже в конце сентября компания ЮКОС (один из владельцев банка) начала досрочно гасить выданные МЕНАТЕПом векселя. Одновременно она предложила полностью выплатить вклад тем вкладчикам, кто его еще не реструктуризировал. И в результате с большинством вкладчиков на сегодня банк уже расплатился. С 1 августа МЕНАТЕП прекратил выплаты, однако в конкурсной массе банка достаточно денег, чтобы расплатиться с оставшимися вкладчиками.
Мосбизнесбанк дольше других платил по исполнительным листам. И не прекращал выдачу денег, даже когда его вкладчикам разрешили переходить в Сбербанк. При этом никакого плана реструктуризации банк не обнародовал. Просто выдавал в день не больше 5000 руб. или $500.
Очевидно, именно этим объясняется тот факт, что променять Мосбизнесбанк на Сбербанк решились только владельцы вкладов, на которых приходится порядка 9% от их общей суммы. В этот момент широко обсуждался проект слияния Мосбизнесбанка с Банком Москвы, успешно пережившим кризис. Последний обещал оказать Мосбизнесбанку всяческую поддержку.
К концу ноября 1999 года Банк Москвы расплатился практически со всеми региональными вкладчиками Мосбизнесбанка, вклады которых не превышали 5000 рублей. Таких вкладчиков в регионах было около 95%. Этим, впрочем, сотрудничество двух банков и закончилось. В январе Банк Москвы отказался от попыток возродить Мосбизнесбанк, и там начата процедура банкротства.
Мост-банк, строго говоря, оказался в компании проблемных банков в основном потому, что вклады из него также можно было переводить в Сбербанк. Воспользовались этим правом вкладчики, на которых пришлось лишь 5% от всех вкладов. В остальном же Мост-банк сильно отличался от прочих пострадавших. Он не только вернул все вклады пожелавшим их забрать, но и смог привлечь новые.
Вначале, как и все остальные, Мост-банк предложил вкладчикам реструктуризировать вклады. При этом предложенный Мост-банком вариант реструктуризации валютного вклада был наиболее привлекательным. Часть денег, в зависимости от суммы, он платил наличными, еще часть переводил на карточку, которой можно было расплачиваться в магазинах. Остальная сумма вклада оставалась в валюте, причем на минимальный срок — один год. Тем, чей вклад не превышал $500, деньги выдавали без всякой реструктуризации. Фактически уже в первой половине 1999 года Мост-банк начал работать в нормальном режиме, вовремя выдавая вклады. Любопытно, что в том же режиме он работает и сейчас, при временной администрации, готовясь перейти под управление Внешторгбанка. Карточки Мост-банка до сих пор обслуживаются, а вклады и принимаются, и выдаются.
Промстройбанк России, где с самого начала кризиса возникали перебои с выдачей вкладов, планов реструктуризации долгое время не предлагал, но и за переход в Сбербанк не агитировал. В результате перевести свои счета в Сбербанк решилось около трети вкладчиков. Из Промстройбанка ушло 47% рублевых и 14% валютных вкладов.
Только после этого банк объявил, что намеревался перевести валютные вклады в рубли по курсу 13 руб./$ и отсрочить их выплаты на один-два года. Условия были, мягко говоря, непривлекательны. И при этом банк сразу же заявил, что программа заработает лишь в случае, если ее одобрит ЦБ и даст Промстройбанку кредит. Очевидно, ЦБ программу не одобрил — через полгода он отозвал у Промстройбанка лицензию.
Единственное, что к этому времени реально делал банк для своих частных клиентов — исправно платил по исполнительным листам. Правда, после отзыва лицензии и начала процедуры банкротства эта практика, разумеется, прекратилась. Однако сейчас банк при активной поддержке правительства отсудил лицензию обратно и, пока его не взяло под опеку АРКО, у него опять можно отсудить деньги. Другого реального способа получить назад вклад из этого банка пока не существует.
"СБС-Агро" был единственным проблемным банком, которому не нравилось, что его клиентов переводят в Сбербанк. При этом условия реструктуризации вкладов были не слишком привлекательны: вклады переоформлялись на срок от одного года до пяти лет. Поэтому "СБС-Агро" предлагал вкладчикам, пожалуй, самый большой спектр дополнительных услуг в случае, если они останутся с банком.
"Зависшими" деньгами можно было оплатить услуги, оказываемые дочерними фирмами "СБС-Агро". В частности, туристической компанией "СТБ-Турс", пенсионным фондом "Доброе дело" и страховой компанией СТС. Кроме того, существовало около 80 торговых точек, где можно было делать покупки по карте "СБС-Агро". Несмотря на это, 62% рублевых и 20% валютных вкладов были переведены в Сбербанк. А с июня 1999 года "СБС-Агро" уже сам начал предлагать перевести вклады в "1-й ОВК". Там их можно было получить в срок от месяца до года в зависимости от суммы. Сейчас же, когда банк находится под управлением АРКО, выплатами вкладчикам занимается государство. В данный момент деньги получают вкладчики, доверившие банку не более 20 тыс. рублей.
ИВАН КОЗЛОВ
 




























 













Вы свое вернули?

Александр Лившиц, председатель правления банка "Российский кредит", в 1997-1998 годах замруководителя администрации президента РФ. Я потерял тогда работу и до сих пор потерянное не вернул. 17 августа закончилась моя первая жизнь, которая началась в 1992 году — вместе с моим приходом на госслужбу. Но еще сильнее меня ударила потеря Россией своего престижа.
Олег Попцов, гендиректор телекомпании ТВЦ. Дела с издательским бизнесом у меня поправились. А вот сбережения не вернешь. Говорят, даже рухнувший авторитет страны начал медленно, но верно восстанавливаться. Но, хотя кризис и дал толчок чему-то похожему на подъем экономики, гимн дефолту я петь не буду, потому что это будет гимн нищих.
Лев Вайнберг, президент международного инвестиционного объединения "Солев". А мне нечего было возвращать, я же ничего не потерял. То, что в народе прозвали "1917 августа", меня не коснулось. Уже в мае 1998 года я предвидел, чем обернется экономическая политика правительства, поэтому вовремя подготовился.
Павел Крашенинников, председатель комитета Госдумы по законодательству. Веру — так же, как и любовь — вернуть невозможно. Поэтому я так и не смог поверить нашим банкам, хотя во время кризиса ничего не потерял. У меня еще со студенческих времен есть счет в Сбербанке, но там ничтожная сумма, которую потерять не жалко.
Игорь Шабдурасулов, бывший первый замглавы администрации президента. Ни тогда, ни сейчас у меня не было каких-то особых материальных ценностей, которые можно было потерять. А в остальном это был нормальный период, я даже приобрел какой-то опыт.
Дмитрий Аяцков, губернатор Саратовской области. Даже больше, чем ожидал сначала. Благодаря кризису отечественные производители не только ничего не потеряли, но и смогли завоевать российский рынок практически на 70%. А то, что рухнули какие-то банки,— так мне их не жалко. Я в них никогда не верил и счетов у них не держал. Пусть плачут те, кто зарабатывал на мифах и пирамидах.
Азат Курманаев, президент Башкредитбанка. Нам удалось сохранить доверие, в том числе со стороны населения и западных кредиторов. В кризис мы потеряли часть собственного капитала, но за прошедшие два года увеличили его докризисный объем уже в три раза. Жаль только упущенного времени, поскольку рынок отбросило далеко назад. И я до сих пор делю весь бизнес на "до кризиса" и "после".
Егор Кончаловский, режиссер. Мы все потеряли индустрию рекламы, которая к моменту кризиса была на уровне европейских стран. К сожалению, за эти два года восстановить ее нам так и не удалось. И я сомневаюсь, что удастся в ближайшее время.
Владимир Гребенников, председатель правления Массмедиа-банка. Не все, но состояние чуть улучшилось. Потери после кризиса были большие. Но ни одна фирма или банк, работающие в Москве, не восстановили до конца потенциал, какой был у них до 17 августа 1998 года.
Сергей Юшенков, зампредседателя комитета Госдумы по безопасности. Да у меня и потерь особых не было! Конечно, очень упала зарплата в долларовом эквиваленте, что ударило по семейному бюджету. Но это был не смертельный удар.
Никас Сафронов, художник. Я потерял безвозвратно $350 тыс. Да и то, что целая страна после 17 августа впала в депрессию, похожую на ту, что была в Америке в 30-х годах, я тоже считаю личной потерей. Потом я поехал за границу, много работал, вернувшись, купил в Москве квартиру, но зато теперь деньги в нашей стране не держу.
Владимир Соловьев, ведущий авторской программы на канале ТНТ. Я в ГКО с государством не играл, поэтому материальных потерь почти не было. А вот веру в "молодых реформаторов" я потерял.
Элла Памфилова, лидер движения "За гражданское достоинство". Особых накоплений у меня не было. Нельзя сказать, что я потеряла в финансовом плане. Зато теперь я знаю, что если и буду класть какие-то деньги в банк в нашей стране, то это только Сбербанк.
Владимир Зражевский, зампредседателя правления Локо-банка. Наш банк тогда был небольшой, и, как все другие не очень крупные банки, мы потеряли не много. А за два года после кризиса мы приобрели гораздо больше, чем потеряли,— опыт, новых клиентов, новые направления бизнеса.
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...