В ХХ веке живопись настолько несовременна, что даже несколько нова
В Королевской академии в Лондоне открылась большая выставка под названием "Поздний Брак". Главная ее задача — доказать, что понятие "поздний Брак" столь же весомо для искусства ХХ века, как "поздний Пикассо" или "поздний Матисс".
Выставка посвящена последним двадцати пяти годам творчества художника, примерно с начала 30-х годов до конца 50-х, когда из-за болезни Брак почти перестал заниматься живописью (умер он в 1963 году). На выставке собрано около 50 станковых работ из различных коллекций Европы и Америки. Скульптура и печатная графика на ней не представлены, хотя Брак очень интенсивно занимался тем и другим именно в поздний период, особенно в 50-е годы, когда болезнь мешала ему, как и Матиссу, браться за кисть. Предпочтение картинам на выставке в Лондоне не случайно — ее кураторы представляют Брака в первую очередь как великого живописца ХХ века, что сегодня, после того как десятки раз было убедительно доказано, что в ХХ веке искусство живописи умерло, уже настолько старомодно, что даже несколько свежо.
Теперь даже широкой публике нет необходимости объяснять, что можно быть художником и не уметь рисовать и писать красками и наоборот. Мало кто, направляясь на очередную подлинно авангардную и радикальную акцию, как теперь в основном называются все выставки, пытается примерить к ним старые интеллигентские понятия типа "хороший художник" или "хорошая живопись". А если подобные рецидивы и случаются, как это произошло на прошлогодней Биеннале в Венеции (позволившей себе сосредоточиться на живописной изобразительности ХХ века), то все, кто считает себя современными, реагируют на это крайне болезненно.
Все это было бы столь же верно, как и великое определение "богу богово, а кесарю кесарево", если бы радикалы честно отвечали за отданный им период современного искусства и наслаждались бы собой и друг другом на Биеннале, "Документе" и бесчисленных выставках-однодневках от Лос-Анджелеса до Токио. Однако чаще всего радикалы хотят быть современными, но не быть сиюминутными: свою радикальность и революционность им хочется распространить на весь ХХ век.
Жорж Брак — сегодня прогрессивными критиками воспринимающийся как сильно пропахший нафталином бабушкин салоп, но в силу своей славы живописца par excellence салоп настолько нелепый, что даже и несколько экстравагантный — в свое время основательно приложил руку к великой авангардной революции, уже много раз хоронившей живопись. Связанный в начале века с группой фовистов вместе с Матиссом, Дереном, Вламинком и Дюфи, в 1909 году Брак необычайно близко сходится с Пабло Пикассо, и в течение трех лет оба художника изобретают новое направление, сильнейшим образом повлиявшее на дальнейшее развитие изобразительного искусства. Видясь каждый день и работая практически бок о бок над схожими композиционными и пространственными задачами, Брак и Пикассо образовали союз, часто называемый историками искусства "беспрецедентным". Направление, столь потрясшее искусство живописи в начале века, называлось кубизмом.
Отвлекаясь от многочисленных рассуждений о пространстве, времени, объеме, трехмерности и четырехмерности нашего восприятия, можно сказать, что главным принципом кубизма были не эти теоретические выкладки, столь похожие по форме на множество других идей, изобретенных в начале века. Все они претендовали на то, чтобы исчерпать возможности изобразительности и найти абсолютный закон искусства, позволяющий любому произведению быть совершенным. Самые талантливые из молодых авангардистов впоследствии об этом абсолюте забывали — что и произошло с Пикассо и Браком, для которых кубизм оказался лишь этапом творческого пути. Основным достижением кубизма было заявление, что искусство живописи — это искусство мыслить, и предметы и явления художник должен изображать согласно своему представлению о них, а не такими, какими они кажутся. Эта установка противоречила всей концепции импрессионизма с его культом восприятия, и в начале века казалась совершенно новой. Хотя еще Леонардо определял живопись как cosa mentale, то есть как продукт рассудка, тем самым отрицая приоритет глаза и видения.
Кубизм вместе с декларациями Дюшана, Мондриана и Кандинского оказался ответственным за тот переворот, что произошел в сознании всех интеллектуалов ХХ века, уяснивших раз и навсегда, что живопись надо воспринимать мозгом. Тем самым он расчистил дорогу резвой современности, концепциям, инсталляциям и перформансам.
Брак оказался навек связанным в сознании публики с этим направлением, так что его искусство воспринимается по большей части через призму кубизма, и над ним постоянно висит угроза сравнения с Пикассо, что еще при жизни Брака приводило его в ярость. Обычно это сравнение проводится не в пользу Брака. Его тяга к декоративности, плоскостности, музыкальности и явный приоритет туманной живописности над ясностью высказывания дают Пикассо бесспорные преимущества, и Брак рисуется художником крупным, но второстепенным в этом знаменитом тандеме.
Выставка в Лондоне замечательна тем, что является первой крупной попыткой освободить Брака от слишком тесной взаимосвязи с кубизмом и с Пикассо и утвердить его самостоятельность как художника. Кубистический период длился всего три года в его жизни, и очевидно, что строгая и холодная рассудочность этого направления сковывала Брака. Его собственные высказывания показывают, что интуицию он ценил гораздо больше, чем идею, и на самом деле восприятие было для него важнее представления.
Устроителям выставки удалось собрать шесть полотен из восьми его работ, объединенных одним названием "Мастерская" и представляющих своего рода серию, посвященную искусству живописи. Они свободны и произвольны, почти случайны, как свободно и произвольно наше восприятие. Смысл этих композиций далек от четкости — это просто изображение царства живописи средствами самой живописи, и главное в них столь презираемая сегодня декоративность, воспринимаемая как гармоничность цвета и формы. Серия "Мастерских" Брака, а также другие его композиции 30-40-х годов являются изменой рационализму кубизма, воспринимаемого как юношеский период большого живописца, одного из крупнейших в ХХ веке, и доказательством того, что еще в середине века искусство живописи не умерло.
АРКАДИЙ Ъ-ИППОЛИТОВ