 |
Мориц де Хаделн сдал Берлин
Правление Берлинского фестиваля досрочно расторгло контракт с его директором Морицем де Хаделном. В фестивально-кинематографическом масштабе это событие равновелико падению Берлинской стены.
 |
Де Хаделна назначили на должность еще до скандала, но вступил он в нее, когда отношения с восточным блоком были уже испорчены. Де Хаделн занялся их восстановлением. Вскоре восточные соседи вновь повезли свои картины в Западный Берлин, где еще в 1977 году фильм Ларисы Шепитько "Восхождение" был награжден "Золотым медведем". Десять лет спустя этот успех повторил Глеб Панфилов со своей "Темой". Уже шла перестройка, и де Хаделн еще шире открыл ворота перед российскими фильмами, в том числе снятыми с "полки".
Отыграв свою роль объединителя Европы, Берлинский фестиваль под руководством де Хаделна сделался плацдармом голливудских студий для европейской раскрутки их продукции в преддверии "Оскара". В Берлине с аншлагом прошли самые громкие оскаровские фильмы — "Человек дождя" ("Золотой медведь" 1989 года), "Разум и чувство" ("Золотой медведь"-96), "Народ против Ларри Флинта" ("Золотой медведь"-97), "Тонкая красная линия" ("Золотой медведь"-99), "Магнолия" ("Золотой медведь"-2000).
Хотя многие из этих картин не лишены художественных достоинств, а некоторые имеют мало общего с большим Голливудом, де Хаделну в итоге поставили в вину слишком тесный контакт с голливудскими студиями. Забыв, что именно благодаря им на фестиваль приезжали мировые суперзвезды — от Дастина Хоффмана до Леонардо Ди Каприо.
Де Хаделна многие не любили, пресса его часто критиковала. Причиной был не только подбор фильмов, но и довольно авторитарный характер директора (согласно фестивальной легенде, происходящего из румынского рода Дракулы). Однако даже враги были шокированы его смещением. Это было сделано "в стиле, демонстрирующем отсутствие стиля",— по словам самого де Хаделна, который пребывал в отпуске и оказался поставлен перед фактом без объяснения причин.
Подобная чисто советская история должна была напомнить де Хаделну административно-командные манеры тех восточноевропейских бюрократов, с которыми он столкнулся на заре своей карьеры двадцать лет назад. Все решило "телефонное право" — мнение министра культуры ФРГ Михаэля Наумана. Когда члены правления фестиваля узнали о его желании снять де Хаделна, они все дружно, по-пионерски проголосовали "за".
Оспорить это решение попытались лоббисты из немецкой кинопромышленности. Они написали письмо, напоминающее по тону стенания наших кинематографистов в связи с ликвидацией Госкино. Однако махать кулаками после драки поздно, и прагматическая суть письма в одном: чтобы к мнению лоббистов прислушались при назначении нового директора Берлинского фестиваля.
Имя преемника де Хаделна будет названо в начале лета. Немецкие газеты перечисляют нескольких возможных фаворитов. Наиболее высоки шансы у Дитера Косслика, возглавляющего кинофонд земли Северный Рейн--Вестфалия. Помимо прочих преимуществ, он — любимый кандидат министра культуры Михаэля Наумана.
 |
В отличие от Морица де Хаделна, типичного амбициозного фестивального куратора, Жиль Жакоб имеет прошлое кинокритика, одного из главных оппонентов "новой волны". В Канне он заправляет отбором фильмов вот уже четверть века — это своеобразный мировой рекорд.
Тучного вальяжного де Хаделна любили за океаном. Сухопарого француза Жакоба там, напротив, недолюбливают. Как говорят злые языки, он уже как минимум пять лет не удосуживался съездить на отбор фильмов в США.
Газета "Variety" прямо спросила, когда он последний раз пересекал океан. Жакоб ответил уклончиво: "Я не афиширую свои рабочие визиты. А следить за тем, что происходит в американском кино, мне удается благодаря самым тесным личным контактам не только с тамошними продюсерами, но и с режиссерами". Когда Жакоба обвиняют в том, что он преуменьшает роль Голливуда, каннский "генеральный делегат" (так называется пост Жакоба) парирует: "Возможно, кому-то это не нравится, но Канн представляет собой нечто большее, чем американское кино. Другие страны тоже выпускают фильмы".
В этом году в каннской официальной программе голливудская суперпродукция была представлена только "Миссией на Марс". А акцент в конкурсе оказался явно евро-азиатским. Между тем в начале 90-х Жакоб поддерживал как раз американцев: один за другим "Золотую пальмовую ветвь" получали здесь Стивен Содерберг (1989), Дэвид Линч (1990), братья Коэны (1991), Квентин Тарантино (1994). Однако все они тогда были нонконформистами и, по сути, противостояли Голливуду.
Во второй половине 90-х ситуация изменилась, и Жакоб чутко на нее отреагировал. Он сделал ставку на европейский "новый реализм", который в самом радикальном виде кристаллизовался в движении "Догма" датчанина Ларса фон Триера. В прошлом году Жакоб явно стоял за кадром скандального решения президента жюри Дэвида Кроненберга. Призы не достались тому же Линчу, Джармушу, Альмодовару и другим признанным мэтрам. Награды раздали молодым авторам "Розетты" и "Человечности".
 |
Гениальный драматург и манипулятор, Жакоб остался главным долгожителем из фестивальных лидеров после смещения де Хаделна. По сути, он гораздо влиятельнее номинального президента фестиваля Пьера Вио. Но Вио собрался на заслуженный отдых, и Жакобу теперь придется занять его место. Придется, чтобы не допустить к президентской власти того, кто может оказаться не столь номинальным. И этого мало: чтобы сохранить влияние на состав программы, Жакоб должен назначить на свою нынешнюю должность человека если не карманного, то управляемого. Казалось, таким человеком станет давний друг Жакоба, телевизионный продюсер Оливье Барро. Но после первых же попыток совместного отбора фильмов Барро публично обвинил Жакоба в диктаторских замашках. И вот Барро уже нет в Канне, а Жакоб, готовящийся вступить в должность президента, говорит о том, что пост "генерального делегата", возможно, придется разделить между двумя разными сотрудниками. Теперь в Канне шутят: когда Жакоб оставит прежний пост, понадобится два одноногих человека, чтобы надеть его туфли.
АНДРЕЙ ПЛАХОВ
Одного директора фестиваля порицают за то, что он слишком любит Голливуд. Другого — за то, что он его слишком не любит