Рынки продолжает лихорадить, вновь растет волатильность, появляются опасения новых действий рейтинговых агентств в адрес европейских стран. Экономический обозреватель "Коммерсантъ FM" Константин Максимов проанализировал ситуацию на мировых финансовых рынках вместе с руководителем аналитического департамента ИФК "Метрополь" Марком Рубинштейном.
— Ну как, есть какие-то слухи? Слышали о том, почему могли французские банки застрять, или так пока только какие-то спекуляции?
— Да, слышал, но это не слухи. Большая статья в Financial Times сегодня по поводу трудностей, по поводу долговых проблем, которые могут появиться у Франции. В общем-то, вся статья в духе того, что это достаточно далекие перспективы. Французские банки — здесь все очень просто, они крупнейшие держатели греческих гособлигаций наравне с немецкими банками. И если говорить конкретно уже о персоналиях, то Societe Generale и BNP Paribas , они крупнейшие держатели наравне с Банком Кипра и еще несколькими банками. То есть здесь все очень просто, и это основная причина. Ну, я думаю, как сейчас активно гасятся пожары, которые возникли в связи с ростом доходности по Италии, по итальянским и испанским гособлигациям, и ЕЦБ очень активно выступил, как мы знаем, объявил программу по выкупу. Я думаю, эта ситуация будет взята под контроль.
— Марк, ну давайте мы к ситуации с ликвидностью вернемся чуть-чуть позже. Как Вы расцениваете угрозу в сторону Германии? Ведь всем, наверно, понятно, что потенциальное увеличение фонда спасения Европы до 3,5 млрд — это та сумма, которая, грубо говоря, требуется для спасения Италии, Испании и частично того, что осталось спасти еще в Греции, Португалии и Ирландии, означает, что этот фонд будет равен, грубо говоря, почти всему ВВП Германии. К расколу-то не приведет подобная жесткая позиция немецких монетарных властей да и, наверно, политических кругов?
— Мы, в общем-то, живем в этой ситуации уже больше года, и здесь, скорее наоборот, можно констатировать, что взаимопонимание и согласие в Европе находится быстрее, чем в Америке, учитывая что там все доходило до последней минуты. Единственное что, это мое личное мнение, европейские монетарные власти, и ЦБ, и правительства, нерешительно действовали в ранней фазе развития этой ситуации и, в общем, сейчас пожинают плоды. Здесь нужна была такая шоковая терапия, типа TARP, который был в Америке создан осенью 2008 года.
— Ну, им, наверное, тяжелее. Так вот, возвращаясь к ситуации с ликвидностью, Вы какие выводы сделали после упомянутого Вами заявления Трише и программы ликвидности, после вчерашних комментариев Бена Бернанке, текста ФРС, чтобы быть совсем точным? Заявлений, которые сделали центральные монетарные власти Японии, Швейцарии, далее по списку? Ликвидности будет море, рынки спасены таким образом?
— Я бы не стал отвечать на этот вопрос, потому что я считаю, что рынки на данном этапе спасать не надо. Я думаю, что мы видим глубокую коррекцию, но не какую-то катастрофическую ситуацию, поэтому ситуация с ликвидностью, если говорить в прямом смысле, она совершенно остается очень-очень неплохой. И если мы посмотрим на различные межбанковские ставки, такие как LIBOR, они выросли всего на 10--15 базисных пунктов за последние три дня, то есть они находятся на исторически очень низких уровнях. Другое дело, что очень высокая ликвидность в финансовых системах и на рынке может не помочь остановить эту коррекцию. Она может продолжиться, потому что причинами этой коррекции является, прежде всего, изменение отношения инвесторов к риску. А оно вызвано замедлением темпов роста американской экономики, которая, как выясняется, последние месяцы это показали, будет значительно ниже, чем ожидалось. То есть снижение рейтинга — это был всего лишь такой…
— Демонстративный шаг.
— Да. Для коррекции снижение рейтингов было поводом. А причины три: это замедление американской экономики; вторая — кризис в Еврозоне, долговой кризис; и третья — это опасения по поводу сильного замедления роста в Китае.
— Ну что ж, российский рынок, как говорят, попытался нарисовать отскок, но он был недолгим?
— Да. И это еще тем более парадоксально, что мы продолжаем видеть все-таки рост цен на энергоносители, продолжаем видеть, и даже на фоне открывшейся вниз Америки, цены на нефтяные фьючерсы даже чуть укрепились, еще после данных по запасам. Поэтому здесь, я думаю, идет реакция на снижение рисковых позиций, так называемых. Объемы очень высокие, и это говорит о том, что…
— Все-таки фонды выходят.
— Да, это говорит о том, что здесь мы говорим уже меньше о спекулянтах, в меньшей степени, а возможно о крупных инвесторах. По "Сбербанку" объем — уже почти 40 млрд рублей.
— Ну, я смотрю, что банковский сектор у нас сегодня, увы, чемпион падения — 7,35% падает ВТБ, почти 7% падение "Сбера" обыкновенного, по 5% — привилегированного. На Ваш взгляд, эта тенденция…
— Не сохранится, я думаю.
— То есть это не долгосрочно?
— Я думаю, да. Мы видим, как мы с Вами говорили, значительное снижение в финансовом секторе, ну, в основном, во Франции.
— В Америке тоже, я видел, отдельные банки снова по 5% валятся.
— Да. И вот, если, когда мы входили в кризис осенью 2008 года, здесь кроме как о корреляции говорить было не о чем, потому что мы видели сжатие всех финансовых рынков в плане… во всех планах. То есть доступности денег и так далее. Сейчас ситуация другая, сейчас, если мы будем видеть кредитное сжатие, что мы навряд ли будем видеть, потому что ставки на рекордно низком уровне…
— Ну, и ликвидности, как мы с Вами говорили, полно, да?
— Да. Здесь именно падают финансовые учреждения в Европе из-за специфичных рисков. В общем-то, российские банки, наши крупнейшие банки, они этим рискам не подвержены. Но психологическая реакция, конечно же, есть, и она имеет место быть. Я думаю, что эта тенденция продолжится.
— Марк, конечно, Ваша компания — серьезный игрок на рынке, и я думаю, что наверняка Вам пришлось столкнуться с тем шквалом звонков "а что же делать?". Что советуете клиентам, что предлагаете инвесторам сейчас, какие, ну не знаю, краткосрочные даже не стратегии, действия предпринимать?
— Я в последние несколько дней эту стратегию активно предлагаю клиентам, эта стратегия так называемого "вялого инвестора". Это инвестор, который на протяжении долгого времени собирает позиции в каких-то бумагах. Мое мнение, что сейчас глубокая коррекция, и это мнение большинства аналитиков сейчас. Поэтому сейчас эта стратегия вполне уместна. В чем она заключается? Она заключается в том, чтобы покупать качественные имена, разделив свои покупки на небольшие отрезки, и производить покупки в качественных именах, особенно в именах, где прогнозируемость прибыли достаточно высокая. То есть мы говорим, например, о компаниях, таких как "Магнит", здесь, если будет чуть меньший рост российской экономики — не 4%, а 3,5, — продажи "Магнита" от этого вряд ли снизятся. Или "Сбербанк", например. Будет замедление деловой активности некоторое, от этого проиграют другие банки, но не "Сбербанк". То есть, вот, "Газпром": сейчас скоро станет холодно, и "Газпром" где-то на 30% ниже самых высоких уровней, нефть ниже на 15%. Здесь явное несоответствие, и "Газпром", я думаю, очень сильно выскочит наверх, когда мы приблизимся уже чуть больше к осеннему сезону. Вообще, я думаю, что и, в общем-то, я говорил еще недели две назад. Что даже у слабых рынков где-то до середины, конца сентября, потому что вот эти вот три риска, о которых мы с вами говорили, три новых ситуации — это более низкий экономический рост в Америке, замедление небольшое в Китае и проблемы в Еврозоне.