Финансовые рынки переживают наихудший кризис со времен войны, заявил глава европейского ЦБ Жан-Клод Трише. Он отметил, что решение банка скупать гособлигации Италии и Испании должно восстановить доверие к финансовой системе. Германия подобные меры не поддерживает. Ведущий Андрей Норкин обсудил позицию Германии с руководителем Центра германских исследований Института Европы Владиславом Беловым.
— Существуют ли, на Ваш взгляд, уже реальные расхождения между ЕЦБ и властями Германии и насколько они могут быть серьезны, если они есть?
— Да, эти расхождения принципиальные. Германия всегда выступала и, по всей видимости, будет выступать против покупки облигаций "ненадежных" стран. Позиция Германии достаточно простая и фундаментальная – помощь надо предоставлять не извне, помощь должна быть внутри стран. Эти реформы, которые, кстати, все эти страны проводят, они начали. И, по всей видимости, неадекватная реакция рейтинговых агентств является, во многом, причиной того, что доходность по гособлигациям резко растет. И вот господин Трише, вопреки мнению нескольких членов Совета Европейского центрального банка, принимает жесткое решение о покупке гособлигаций. Частично ситуация, конечно, стабилизируется. Но, по крайней мере, Германия, как основной донор, как страна, на которую приходятся основные средства по предоставлению этих средств, в общем-то, понимает, что ее возможности ограничены. И в этом плане вот эта мера ЕЦБ является временной, половинчатой и не решает фундаментальных проблем.
— Могут ли вот эти принципиальные различия перейти на новый качественный уровень?
— Да, за это выступают и Германия, и Франция – основной партнер. Две ведущих страны еврозоны. Напомню, что за ними по величине экономического потенциала следует Италия, поэтому здесь так много всяких противоречий. Качества превентивные, предупреждающие наступление того или иного финансового кризиса — это соответствующие так называемые "маячки", которые должны свидетельствовать об изменении ситуации. И соответственно, просто неудачная ситуация в целом в мире на финансовых рынках, где фундаментальные экономические процессы не играют никаких теперь уже ролей, а царит паника, царит его величество психология, психология инвесторов, которые абсолютно неадекватно реагируют на вот эти фундаментальные параметры. По всей видимости, пока не будет преодолен кризис, пока не наступит успокоение рынков, опять же повторю, которые никакими финансовыми вливаниями здесь невозможно регулировать. Вот мы сейчас ждем, что случится с рынком, когда наступит благоразумие. Вот тогда это новое качество будет постепенно уже превращаться в конкретные инструменты. Но, по всей видимости, по моим оценкам, это наступит не ранее следующего года. А пока будут финансовые потери для всех стран, для Германии, для Франции, для стран, находящихся в кризисе — в первую очередь Италии, Испании, Ирландии, Португалии и так далее. В любом случае, идет уничтожение не только финансово-спекулятивного капитала, но, по всей видимости, идет ликвидация, в хорошем смысле, и производства капитала.
— Как Вы думаете, устоит ли вообще сама еврозона под этими ударами?
— К сожалению, здесь несколько сценариев. Оптимистический — устоит, за это жестко выступает Германия. Тот эксперимент, который был начат в 90-е годы прошлого века, в общем-то, имеет под собой достаточно здоровые экономические процессы. При пессимистическом сценарии еврозона может лишиться нескольких стран. Но в целом еврозона как экономический механизм устоит, то есть еврозона не развалится.
— То есть отсеется как бы, грубо говоря, периферия, да?
— Да. И моя точка зрения: конечно же, Германия под давлением Франции в первую очередь в конце 90-х годов согласилась на вступление в еврозону слабых южных стран, и, в общем-то, это плата по счетам.
— Но в первую очередь все равно платить-то немцам приходится.
— Да.
— То есть французский популизм тут себя проявил для немцев не очень хорошо?
— Да, французский популизм и вот такая вот европейская солидарность Германии. Ну, вот сейчас, как говорится, Меркель сотоварищи платят по счетам своего коллеги Гельмута Коля.