Массовые выступления, которые будоражат Израиль уже больше месяца, поначалу объясняли тем, что "арабские протесты" докатились и до земли обетованной. Постепенно стало просматриваться совершенно другое: бунт в Израиле показал, как опасно быть богатым государству, в котором граждане бедны
На бульваре Ротшильда в Тель-Авиве — эпицентре протестных акций, в палаточном городке демонстрантов почти у каждой площадки свои названия, одна из центральных называется "Тахрир" — по имени площади Свободы в Каире, где минувшей зимой разворачивались основные события египетской революции. Духом Тахрира пронизана вся риторика инициаторов тель-авивских акций, слова "долой", "сейчас же", "народ хочет" — самые частые в речах и лозунгах. Для здешних недовольных Тахрир — безусловный образец для подражания.
Однако простое объяснение: мол, к закату лета к Израилю подкатила "арабская весна", не кажется самым верным, если вдаваться в детали.
Палатка — оружие пролетариата
Стать участником акций протеста очень легко. Ехать далеко не надо: палаточные лагеря сейчас во многих городах Израиля — от самого южного, Эйлата, до Кирьят-Шмоны на севере. Но основная тусовка, конечно, там, где все начиналось,— на бульваре Ротшильда. Туда тоже добираться просто, это самый центр Тель-Авива.
Подъезжаешь к первому театру страны, "Габима", которому недавно построили новое здание с громадным подземным паркингом, ставишь машину за 12 шекелей в час, поднимаешься лифтом на площадь — все, ты уже среди них.
Здесь начинается фешенебельный бульвар Ротшильда, тенистый, обычно тихий, с богатыми домами для богатых людей, шикарными офисами, лучшими в городе ресторанами, достопримечательностями (включая дом, где было провозглашено государство). Теперь вся сердцевина бульвара заполнена палатками, протестантами, группами поддержки и зеваками.
Я приехал сюда душным августовским вечером, после одной из крупнейших демонстраций в истории Израиля — на улицы вышло 300 тысяч. Думал, палаточники по домам отдыхают после вчерашнего триумфа. Куда там! Яблоку негде упасть.
В штабном шатре, открытом публике, совещание. Это походило на заседание комсомольского бюро из советской производственной пьесы 60-х. В палатке первой помощи скучали хорошенькие медсестры (врачи на другом конце бульвара, в нескольких километрах, в своей протестной палатке собирали подписи в поддержку забастовки ординаторов). У палатки с табличкой "Кухня" раздавали здесь же и приготовленную горячую еду. Бесплатно. Из очереди слышалось на иврите уже забытое и по-русски: "Куда прешь? Тебя здесь не стояло!" (на иврите, правда, все на "ты").
Вспоминают, что в начале протестных акций меню было круче: рестораторы из окрестных кабачков в знак солидарности приходили кормить протестантов. Но это в прошлом — вид добровольных бездомных, уминающих суши на халяву, до того возмущал сочувствующих, что роскошество прекратили. Да и накладно стало: городок разросся до сотен палаток.
Бивуак хаотичен, но инфраструктура продумана. Ряды биотуалетов на обочине — видно, мэрия позаботилась, чтобы не справляли нужду в подворотнях (хотя местные жители все равно жалуются). Между деревьями натянуты навесы, хоть как-то спасающие от злого здешнего солнца. Диссонанс вносят пацаны, притащившие сноп соломы: они устроились в нем и попивали пиво под деревом, к которому пришпилили портрет Маркса — давно я не видел основоположника в публичных местах.
Жилые зоны (собственно палатки) перемежаются с общественными. Есть площадки для митингов, лекций, танцев, выступлений музыкантов — от тех, для кого это первая возможность показать себя публике, до звезд, что обычно снимают тысячи баксов за выступление. Но здесь все поют бесплатно и постоянно: за пару часов на бульваре я послушал и рокеров, и местный рэп, и замечательный струнный квартет. Само собой, тут же площадки для телетрансляций (ни одна не пустовала) и детских игр — с горками, надувными бассейнами и самодельными гамаками из одеял.
Попадались и "уголки отдыха" - из выброшенной на свалку мягкой мебели. На белом кожаном диване не первой молодости, например, лежала издевательская табличка: "Только для олигархов", и на него никто не решался присесть. Говорят, правда, некоторые израильские олигархи (они тоже недовольны правительством) в первые дни протеста здесь появлялись и чуть ли не собирались поставить свои палатки. Но, видно, не вписались в компанию.
Творожный прецедент
Считается, всю эту бузу развязала 25-летняя пассионария Дафни Лиф. По официальной версии, дело было так. Хозяева квартиры предупредили Дафни, что не продлят с ней договор аренды: дом, мол, ставят на капремонт. Та стала искать другое жилье в Тель-Авиве и с удивлением обнаружила: цены выросли настолько, что она не может позволить себе снять даже однокомнатную хибару. Тогда в начале июля она открыла страницу в Facebook и объявила, что все равно будет жить, где хочет — в центре Тель-Авива, и где может — в палатке, раз на нормальное жилье при таких ценах у нее денег нет. Всех, кто возмущен ценовым беспределом, Дафни призвала последовать ее примеру. Как быстро выяснилось, таких — легион.
А вдохновил Дафни на этот шаг удачный пример виртуального флешмоба. Как раз в июне, когда она безуспешно искала квартиру, в Израиле развернулась борьба вокруг цен на зернистый творожок со сливками, именуемый в Израиле "коттеджем" (к рекламе его в русскоязычном секторе одна из компаний привлекла Андрея Макаревича — получилось очень эффективно). Творожок действительно вкусный, израильтяне его обожают, да и иностранцы (проверено на моих гостях и на Макаревиче) отдают должное. Да и стоил недорого, поскольку цены на молоко, яйца и хлеб в Израиле регулируемые. Но два года назад ограничения сняли (либерализация экономики). Подорожало все, а популярный "коттедж" — более всего: почти вдвое.
Когда дошло до 8 шекелей за 100-грамовую баночку, терпение лопнуло. Инициативная группа в Facebook призвала с 1 июля объявить бойкот творожку. О готовности отказаться заявили 33 тысячи пользователей, приглашения присоединиться к бойкоту получили еще 100 тысяч. Пошла цепная реакция.
Торговые сети и молочные компании охватила паника уже в июне. Цены на творожок стали предметом обсуждения кабинета министров. Премьер пригрозил открыть ворота для импорта молока и молочных изделий, снизить закупочные цены на молоко. Фермеры взвыли, вышли на демонстрации и стали поливать молоком тротуары. Торговые сети устроили соревнование скидок, производители снизили оптовые цены в пожарном порядке.
До бойкота не дошло: еще до июля "коттедж" стал стоить пять с копейками. Но маховик демонополизации уже не остановить: импортные пошлины на твердые сыры с 70% снижены до 20%. Минфин обещает, что это только начало. Победа!
Все это случилось в июне. В начале июля в сети возникла Дафни Лиф со своим призывом. Почему не попробовать?
Но это без творожка, пусть и любимого, можно прожить месяц. А как прожить без жилья? В палатке? Да еще израильским летом?.. Словом, акция поначалу вышла слабоватой. К середине июля на бульваре Ротшильда напротив "Габимы" было всего шесть палаток. Как же случилось, что локальная акция избалованных тель-авивских юнцов (к ним в Израиле относятся не лучше, чем в российской глубинке к москвичам) подняла волну всеобщего протеста всех против всего?
Кто ест что
Палаточные протесты, надо сказать, довольно распространенная в Израиле форма давления на власть. Палатки и палаточные городки то и дело возникают и по более острому поводу и в более значимых местах, например в Саду Роз напротив Кнессета или на Французской площади — рядом с резиденцией главы правительства в Иерусалиме.
Но на моей памяти ни один протест не получал такой поддержки в прессе и в обществе. Чем же так полюбился именно этот? Похоже, шансом всерьез нажать на правительство.
Мне уже приходилось объяснять израильский политический парадокс. Деление на правых и левых в стране происходит не по линии отношения к труду и капиталу, а по линии границ до 5 июня 1967 года — начала Шестидневной войны. Левые готовы уйти за эти границы — лишь бы был мир с арабами, и Израиль после этого стал бы такой же страной, как Швеция, только жарче. А правые — не готовы, потому что уверены: мира от этого не будет, будет лишь шаг к уничтожению Израиля.
После неудачного опыта уступок территорий большинство израильского общества считает так же. Это проявилось на выборах, и потому нынешняя правительственная коалиция — правая. Шансов у левых сбросить ее со своими обычными лозунгами — никаких.
А тут появляются совсем другие лозунги. "Доступные цены на жилье", "Доступные цены на все", "Социальная справедливость", "Социальное государство". Причем все — здесь и сейчас!
Да и лидеры протеста — как на подбор: отказники от службы в армии, активисты коммунистической партии ХАДАШ, в основном арабской, активисты и стипендиаты "Нового израильского фонда" — организации, на европейские и саудовские деньги занимающейся дискредитацией Израиля в мире. Они не просто левые — они леваки.
Поэтому, когда правительственные инстанции пытаются вступить с ними в переговоры, предлагают обсудить программы снижения цен на жилье, строительство общежитий для студентов и льготы для молодых пар, они выдвигают в ответ ультиматумы: чтобы переговоры вел лично премьер, чтобы переговоры шли в прямом эфире, чтобы доступное жилье появилось сейчас же. Они до сих пор не сформулировали требований к правительству, ограничиваясь лозунгом создания "социального государства" вместо нынешнего — "государства свинского капитализма". Хотя даже по первым прикидкам удовлетворение только разрозненных частных требований, сформулированных на митингах, обойдется в 60 млрд шекелей, что приведет Израиль к банкротству.
Правомерен вопрос: если все это известно, почему же в протестных акциях участвуют сотни тысяч израильтян, большинству из которых левацкие устремления чужды? Тут мы и приходим к причине: потому что достало. Без этого протеста, который был поднят левыми, но в который включился народ, правительство, возможно, так и не осознало бы, что его экономическая политика нуждается в срочной ревизии. Возможно, так обстоят дела не только в Израиле, но в Израиле они обстоят именно так.
По экономическим показателям, темпам развития, устойчивости финансовой системы израильская экономика — одна из лучших в мире. Израиль первым из развитых стран вышел из экономического кризиса 2008 года. В 2009-м, когда об этом было заявлено официально, я брал интервью у министра финансов доктора Юваля Штайница. Услышав от него гордые слова и громкие показатели, спросил: не кажется ли ему, что страна вышла из кризиса так быстро за счет нас, простых граждан, что это мы, из своего кармана, заплатили за выход страны из кризиса.
Он рассмеялся и сказал, что это именно так и этому надо радоваться, этим гордиться — это свидетельство силы нашей экономики и сознательности общества.
Штайниц — не экономист, он философ, автор учебника по философии, который можно считать бестселлером: выдержал более тридцати изданий. У него системный подход ко всему. К экономике тоже.
Пока Израиль соблюдал эту систему, большинство его граждан платило за нее — косвенными налогами, достигшими небывалого уровня, снижением уровня жизни, перекосами в распределении доходов. Громадные прибыли, которые получали корпорации, доставались высшему слою — владельцам, топ-менеджерам, посредникам. Государству до этого дела не было, потому что оно свое получало налогами. Но среднему классу до этого дело было: когда его представители сравнивали свое положение с положением людей своего круга за границей, накатывало не разочарование даже — злость.
Уровень зарплат и социальных условий в Европе значительно превышает израильский. Но цены, например, за последние пять лет в развитых странах выросли на 20%, а в Израиле — на 30. Оказавшись под Новый год в Германии, я с удивлением обнаружил, что там дешевле не только мясо и выпивка, но и фрукты, которые у нас растут, а к ним завозят. До сих пор не могу получить ответ, почему. Но сейчас, после того как народ пошел гулять на бульваре Ротшильда, ответ на этот вопрос будет искать уже правительственная комиссия, созданная премьер-министром из авторитетных экономистов. В сентябре она должна объявить результаты и предложить меры по исправлению.
Другой пример. В Израиле фактически уничтожен институт социального жилья. Это случилось, уже когда в страну приехала "большая алия" из Советского Союза, значительная часть которой нуждалась в социальном жилье. Тогда государство не сделало ничего, чтобы облегчить бремя съема квартир новым репатриантам. Сам отдавал всю зарплату хозяину за трехкомнатную халупу в мерзейшем районе Иерусалима, жил на пособие. Многие старожилы тогда разбогатели на жалких репатриантских деньгах.
Отсутствие социального жилья, естественно, разогрело цены на жилищном рынке. Сейчас, когда у тех же старожилов, которые драли с нас семь шкур за съемные квартиры, выросли дети и внуки, они сами столкнулись с этим. К ним бумерангом вернулись цены, взвинченные в 1990-х годах.
Именно поэтому Дафни Лиф, чьи благополучные родители живут на вилле в одном из самых дорогих поселков Израиля, не в состоянии снять квартиру в Тель-Авиве. И именно потому в организованном ею палаточном городке протеста почти нет русских израильтян.
Написал про это копившееся годами раздражение и подумал: в чем-то на российскую ситуацию похоже. Нет?..