В Локарно задали жанра

Фестиваль кино

В Локарно в этом году идут проливные дожди, но небо украшено звездами — не астрономическими, а кинематографическими. Кроме старых, зажигаются новые. За этим процессом наблюдал АНДРЕЙ ПЛАХОВ.

В прошлом году новый директор Оливье Пер, возглавив фестиваль в Локарно, попытался сделать его радикально-синефильским. В конкурсе показывались фильмы, где порно становилось и формой, и содержанием, но они не зажгли аудиторию и вызвали волну критики в прессе. В этом году от крайностей решили отказаться, а публике бросили кость в виде большого массива жанрового кино, беспроигрышной классики и свадебных генералов от кинематографа.

Еще один штрих для сравнения. Оливье Пер, как и в прошлом году, каждый день выступает со своими комментариями в фестивальной газете. Год назад он преподнес как самую большую звезду Кьяру Мастроянни. В этом — у него совсем другие герои, и он признается, что был воспитан на Индиане Джонсе. Почетного "Леопарда" за вклад в кинематограф получает на сей раз Харрисон Форд, еще одного — Абель Феррара, "Леопарда" за карьеру — Бруно Ганц и Клаудиа Кардинале, премию за актерское мастерство — Изабель Юппер, которую назвали здесь Моной Лизой кинематографа. К вручению наград приурочены показы их картин. Программу из четырех фильмов покойного Мориса Пиала со своим участием представляет Жерар Депардье. И это — только малая часть зрелищ и celebrities для самой широкой публики, которая с удовольствием смотрит, например, полную ретроспективу Винсенте Миннелли: ее тоже представляет звезда золотой эпохи кино — Лесли Карон.

Означает ли все это решительное изменение концепции фестиваля, его демократизацию по сравнению с прошлым годом? Скорее — адаптацию к реальности местного культурного ландшафта, которая должна была неизбежно произойти для того, чтобы новый директор удержался здесь надолго. В Локарно любят открывать незнакомое, любят актуальность и экзотику, но без экстрима. И с этим приходится считаться. Об этом свидетельствует и главная конкурсная программа, в которой пока не было показано ничего из ряда вон выходящего.

Большей частью — это фильмы с актуальным политико-социальным наполнением, а что может быть актуальнее и социальнее для Европы, чем драматические судьбы иммигрантов и вторгающиеся в них криминальные мотивы. Для сюжетики конкурса характерны мультикультурные любовные романы — между ливанской певицей и французским юристом ("Отель "Бейрут"" Даниель Арбид), между французской студенткой и афганским поэтом-беженцем ("Маленькая жизнь" Николаса Клотца и Элизабет Персеваль). Вот еще герои локарнских фильмов — нелегальная иммигрантка, поменявшая Румынию на Италию ("Семь актов милосердия" Массимилиано де Серио и Джанлуки де Серио), молодая полька, ищущая счастья в Голландии ("Среди нас" Марко ван Геффена). В документальной ленте Фернанда Мельгара "Vol special" речь идет о судьбах африканцев, ждущих депортации в швейцарском лагере, и даже герой конкурсного анимационного фильма "Крулик — путь за пределы" Анки Дамиан — румын, умирающий в результате голодовки в польской тюрьме.

Если добавить сюда показываемые в открытом кинотеатре на пьяцца Гранде "Гавр" Аки Каурисмяки (про спасение негритенка-нелегала) и "Бахир Лазхар" Филиппа Фалардо (про алжирского учителя-иммигранта в Канаде), то картина становится почти однотонной. Но не все так страшно. Среди упомянутых фильмов есть вполне художественные, несводимые к газетной проблеме. Кураторы фестиваля искали новых режиссеров, способных на современном материале экспериментировать со стилем. Поэтому так часто в аннотациях к фильмам упоминаются Робер Брессон, Франсуа Трюффо, Филипп Гаррель и другие классики. Вот пример — фильм Рабаха Амур-Займеха "Песни Мандрина", своего рода баллада о разбойниках XVIII века, подрывавших основы королевского "кровавого режима" и готовивших почву для Великой французской революции. Оливье Пер не без оснований находит в этой стилизованной костюмной драме перекличку с "Марсельезой" Жана Ренуара.

Ориентация фестиваля довольно наглядно объясняет, почему в нем почти не представлено российское кино: сегодня в России мало художественных экспериментов, а социальная проблематика, которая иногда все же исследуется, далека от европейской. Русский язык, причем виртуозный матерный, неожиданно возникает в таких фильмах, как "Ханаан" корейца Руслана Пака, чья юность и начало карьеры прошли в Узбекистане. Унылые городские подворотни, надписи типа "На гараж не ссать" становятся декорациями драмы поколения, сломанного распадом СССР и нахлынувшей свободой,— это своего рода узбекский "Громозека". Большинство становятся либо жертвами наркомании, либо партнерами наркомафии, и только главный герой Стас пытается вырваться из порочного круга. Послужив в милиции и порвав с коррумпированной системой, он сам в порыве отчаянья садится на иглу, но потом невероятным усилием воли возвращается к нормальной жизни. Его отъезд в Корею — на "землю обетованную" его предков — приносит новые сюрпризы и разочарования, но в финале мы уверены, что герой (которого играет сам режиссер с тонкой иронией по адресу азиатских экранных суперменов) выдержит и это.

Еще одним участником фестиваля в Локарно оказался "Андрей Рублев" Андрея Тарковского, показанный в одной из ретроспективных программ. Последний классик российского кино вполне органично вписался в программу, где старое и новое присутствуют почти в равной пропорции.