Всю минувшую неделю лондонские суды рассматривали дела погромщиков. Социологи тоже анализировали феномен бунта в самой благополучной стране Европы. Чему на примере Англии может научиться российское общество?
Когда началась оранжевая революция, здесь начали спрашивать: а у нас такое будет? Ведь там, у них, все началось с того, что в народе возникло убеждение — результаты выборов подтасованы, и этого не простили властям. Про то, что у нас происходило и происходит с выборами, все знают, потому у многих был повод опасаться, что не простят и наши. Но обошлось. Позднее кругом загремели другие цветные и цветочные революции. Теряли кресла и едва уносили ноги правители, которых до того не раз привечали в Москве. Но и эти грозы прошли стороной. И если среди начальства кто-то пугался, то это было зря. Наша общественность, как показывали опросы Левада-центра, не испытывала склонности протестовать ни по поводу выборов, ни по какому-либо иному. Затем случились волнения арабской молодежи в пригородах Парижа. Опасавшихся, что и у нас возможно подобное, и считавших, что это невозможно, тогда было поровну. Ясно, что у таких переживаний и рассуждений был местный подтекст, мол, в наши города тоже понаехало всяких. Москва, говорят иные, стала черной, что твой Париж. Оставим это сравнение на совести сравнивающих. Но отметим, что во Франции бунтовали иммигранты во втором поколении. У нас они тогда были в основном в первом.
Только стали забывать про восставших арабов в Париже и вдруг — арабские революции там, у них, в их арабских странах. Восстали против начальства, к которому вроде бы все притерпелись, которое всех, казалось бы, устраивало. Именно эта притерпелость обернулась революцией. Тогда Левада-центр забросали вопросами: А у нас как? А у нас такое возможно? Ведь и у нас найдутся те, кто сидит по нескольку сроков на занимаемых высоких должностях. В этом случае абсолютное большинство, 56 процентов, считало, что в России подобных событий не будет, но почти 40 процентов такой возможности не исключали. Мы знаем, что в отдельных городах и регионах недовольство начальниками-старожилами стало изрядным. Положим, на улицы народ из-за этого не пойдет, но что будет на выборах, еще неизвестно.
Плазма справедливости
И вот теперь еще и в Англии. Мы ведь толком не понимаем, из-за чего они там бунтуют: живут явно лучше многих нас, а чего-то еще хотят. И возникает смутное чувство, что дело в какой-то несправедливости. Объяснить это трудно, но почувствовать можно. После 11 сентября 2001 года в России (как и во всем третьем мире) нашлось очень много тех, кто истолковал атаку на США как месть за несправедливость, которую Америка распространяет по свету.
Но теперь солидаризироваться с бунтовщиками лондонских окраин нашим не так легко. Во-первых, нам, тянущимся к материальной жизни "как на Западе", трудно отождествиться с подростками, которые жгут дома и грабят магазины, разрушая эту "западную жизнь". Обзавестись "плазмой" не прочь многие из нас, но стыдно отождествлять себя с теми, кто тащит ее из разбитого магазина. Главное, однако, в другом.
Главное в том, что, примеряя происходящее в британских городах к городам нашим, мы начинаем понимать то, что не приходило в голову десять лет назад, когда дымили руины "близнецов" в Нью-Йорке. В наших городах копится взрывчатый запас точно такой же социальной несправедливости.
Мы, среди которых более половины считают, что лозунг "Россия — для русских" не плох, а может быть, и хорош, и продолжают нанимать все больше мигрантов на черную работу, не можем не чувствовать, что здесь что-то не так, что в этой ситуации мы — не те, на чьей стороне справедливость.
Нынешние "черные" — так их кличут те, кто себя относит к белым — только в рассказах последних "обнаглели и ведут себя, как хозяева". Пока все это, как выражаются психологи,— проекции. По-другому можно сказать, это — предчувствия. Предчувствия верные. "Черные", когда они перестанут быть бесформенной "рабочей силой", "биомассой", как их величают иные, вернут все то, что они получили от белых. Тогда вопросы о том, кто "хозяева" наших микрорайонов, получат совсем иное обоснование.
Черное и белое
Посмотрим на лондонские кадры. Погром — всегда действия толпы. И хотя огромную роль играют психологические силы заражения, подражания, аффекта и прочего, что считается "стихией толпы", там присутствует и самоорганизация. О ее наличии у нынешних британских погромщиков сказано довольно много. Мир удивляется тому, что сотни враждовавших между собой уличных банд сумели договориться, как сопротивляться полиции, и уже почти не удивляется тому, что они договариваются, вырабатывают тактики и определяют свои цели через интернет и мобильную связь.
Использование интернета и мобильной связи в ходе молодежных антиправительственных выступлений во многих странах мира сейчас широко обсуждается. Оно говорит о наличии организованности, а иногда и организации в среде бунтующих и бесчинствующих. Социолог должен признать: сообщество, которое открывает себя "большому обществу" бунтами и погромами, оказывается не темной "массой", не стихийной "толпой".
А чем?
Обратимся к отечественному опыту. После событий в декабре прошлого года на Манежной площади в Москве и ряде других мест России граждане были в растерянности. А в среде отечественных социологов тогда в очередной раз были вынуждены констатировать, что экстремистски настроенные, ориентированные на насилие молодежные группы имеют многие признаки того, что принято называть "гражданское общество". Автономная от государства, действующая там, где государства нет или недостаточно, форма общественной самоорганизации у нас повсеместно проявилась еще в 1990-е, в период явного в те годы ослабления государства. Но появилась совсем не в форме "настоящего" гражданского общества, а в виде мафии, оргпреступных группировок. Теперь такие же формы в изобилии появились в националистическом молодежном подполье. Интернет стал для них, как известно, родной средой.
Классические объединения гражданского общества и группировки, сети расистов/националистов совпадают по такому признаку, как наличие социальной организации. И различаются тем, что первые ориентированы чаще всего на помощь кому-то, вторые — на борьбу с кем-то. В ходе обсуждения этих различий в профессиональной среде социологов и правозащитников нашими коллегами была выдвинута идея различать "белое" и "черное" гражданское общество.
Обращая это различение к тому, что нам известно про происходящее в Великобритании, мы должны отметить: "черное" гражданское общество проявило себя как антигосударственная и антиобщественная сила. Но ему наперекор встало "белое" гражданское общество. Оно не антигосударственное, оно, как и полагается гражданскому обществу, действует там, где государства почему-либо нет или не хватает.
Русская палитра
Прилагательные "черный" и "белый" в начале этой заметки мы использовали как категории из словаря расистов. Отметим теперь, что то, что мы назвали "белым" гражданским обществом, в Британии по человеческому составу пестрое, там и белокожие и темнокожие граждане. Среди погромщиков, объединенных в то, что мы назвали "черным" гражданским обществом, белокожих, как говорят, тоже немало.
У нас пока что "черное" гражданское общество состоит в основном из тех, кто себя считает белой расой и кто одержим ненавистью к "черным". Недалек, ох, недалек тот час, когда столь же "черное", питаемое яростью гражданское общество появится и в "черной" среде, охватит все города и веси России, где они работают, торгуют, проживают.
"Белое" гражданское общество, как говорилось, у нас почти отсутствовало. В СССР была одна организация — партия большевиков (и ее филиалы в виде комсомола, профсоюзов и прочего). Всем другим гражданским организациям было запрещено существовать. Обвинение в создании "организации" влекло за собой самые тяжкие последствия. Страх остается под кожей. Российские обыватели до сих пор предпочитают оставаться в связях знакомства, дружбы, приятельства, копить нужные связи, но не создавать что-либо напоминающее "организации". Если нечто похожее на них возникало в интернете, то лишь благодаря возможности для участников оставаться неузнанными. Так было до поры. Но в этих формах, как мы теперь знаем, вызревало и вызрело и наше "белое", самое настоящее гражданское общество. "Большая беда нужна" чтобы в нас проявилась гражданственность, еще десятилетия назад говорил мудрец. Действительно, гражданское общество в его классических формах вызвали к жизни череда пожаров и неадекватность соответствующих госслужб летом прошлого года. Вглядитесь в фотографии прошлого лета, в лица добровольцев, тех, кто, списавшись в интернете, вышли спасать — не свои, а наши — деревни и поселки. Эти черные от гари прекрасные лица и стали лицом нашего "белого" гражданского общества.
Подпись
Свои мысли о недавних погромах лондонцы поверяют бумаге, а листочки потом расклеивают на стенах домов
Поиски крайнего
Подробности
Россияне не могут понять, кто виноват в экстремистских акциях
В декабре 2010 года в Москве и других городах России состоялись массовые уличные выступления под лозунгами "Россия для русских". В какой мере причиной этих выступлений послужили:
