Середина августа в Сочи — разгар курортного сезона. А самый разгар Сочи — это набережная. Только, чтобы понять этот город, надо прийти сюда ночью, около полуночи, и прошвырнуться по ней. Достаточно двух раз: туда и обратно
Неторопливо идут по набережной двое в летней спортивной олимпийской форме от Bosco и светятся даже в полутьме набережной отчаянно красно-белым. Парни никуда не спешат, идут немного вяло, и походка у них неуловимо развязная. Один чуток переваливается с ноги на ногу, как утенок, другой пританцовывает маленько. И никому они ничего плохого не делают, а только обгонять их чего-то не хочется. Так же как и навстречу им двигаться. Что-то веское останавливает, какая-то драма скрыта в этой вялости... Есть в ней сдавленная пружина, готовая распрямиться в любое мгновение...
— Хулиганы какие-то уличные... — негромко говорю я своему товарищу.
Он соглашается, и тут они останавливаются, и мы вынуждены их обогнать. Я не удерживаюсь и заглядываю им в глаза, хоть и не надо бы... Это ведь главная ошибка... и вижу, что парни-то — победители "Боев без правил", которые накануне прошли тут же, на набережной, на "Плотформе". Их один раз увидишь на ринге и не забудешь уже никогда. Тот, что шел слева, Александр "Тигр" Сарнавский... "Непобедимый"... Он же просто задушил коллегу на ринге в первом раунде. Именно так: "Удушающим приемом бой выиграл..." Ну и второй не лучше. Но и не хуже.
Мирные, в общем, ребята оказались на самом деле.
Но тут же и в самом деле предстоит убедиться, что в глаза на этой набережной не стоит глядеть всем подряд. Мы останавливаемся у подъема лесенки, ведущей на пляж, а там, в темноте, у воды, бурлит и пенится совсем другая жизнь. Бурлят волны, в которых можно разглядеть отчаянные головы, а пенится пиво, которое пьют эти головы, прежде чем окунуться с головой. Там, на песке и гальке, много людей, некоторые из них еще до сих пор, наверное, уверены, что светит солнце и что от жары можно спастись только под тентом.
Вот один из таких поднимается и медленно, описывая противолодочные зигзаги, идет к выходу с пляжа. Медленно, несмотря на то что его тащит гигантский, по моим представлениям, питбуль. Собака, видимо, проголодалась, потому что очень уж хочет домой... И вот она лезет по ступенькам наверх, и в какой-то момент мои глаза оказываются на уровне ее глаз, и между нами полметра, я гляжу в эти бездонные глаза и вижу, что они наполнены холодной лютой ненавистью. Хорошо хоть холодной. И я помимо своей воли даю ей обратку и гляжу на нее так же, как она. И уже не надо удивляться, что она вдруг с ревом бросается на меня. А до горла ей даже тянуться не надо...
И я даже не успеваю удивиться. Но вот человек, которого она тащила на поводке, вдруг просыпается, и рука его делается, похоже, стальной. Это тоже условный рефлекс, который, слава богу, не пропьешь. Питбуль задыхается на поводке, брызжет в меня слюной, но шансов у него уже нет.
А человек, который остановил это чудовище, идет потом мимо меня, намотав поводок на руку до отказа, и даже не замечает, опять весь в своих мыслях.
По набережной между тем ходят девушки в нелепых коктейльных платьях и на 15-сантиметровых каблуках, как будто бы даже спешат куда-то... И если бы ты не увидел их снова идущими навстречу тебе минут через десять, когда ты уже дошел до конца набережной и повернул обратно, то и правда поверил бы, что спешат... А просто для них это последний шанс — во всех смыслах, и прежде всего — надеть куда-нибудь это платье и эти каблуки...
Потом мы присаживаемся за столик в кафе, просто потому что все рано или поздно присаживаются, заказываем легкое, и тут подходит дама постбальзаковского возраста и, переминаясь с ноги на ногу, потому что устоять ей не так уж просто (причем против всех соблазнов), говорит, даже не глядя на нас, куда-то в это жаркое темное небо с искрящимися южными звездами:
— Мальчики, посижу с вами...
— В смысле?! — вырывается из меня искренность.
— А-а-а... — обидчиво и презрительно кивает она, садится за соседний столик и еще долго испепеляюще смотрит на меня, прежде чем уйти, теперь уже навсегда.
На плазменной панели в кафе идет программа МУЗ-ТВ и сочинская реклама: "Сочи — город богинь!..", и телефон, конечно, а также "Железо оцинкованное!!!!", именно с четырьмя восклицательными знаками и тоже с телефоном.
Потом из кухни официант вместо чего-то легкого выносит на плече девушку и кладет ее на лежак на пляже. Делает он это, как и свою основную работу, методично и аккуратно и уже, разумеется, не в первый и не в последний раз. И все-таки по тому, как он кладет ее, видно: не чужая она ему.
Через минуту после того как он, беззаботный, отходит, она, такая же беззаботная, встает и идет, и это именно тот случай, что куда глаза глядят. А глядят они у нее в море, но он все видит и перехватывает у самой воды, которая так волнующе зовет ее. Он снова кладет ее себе на плечо и несет на тот же лежак. Стоит ли говорить, что через три минуты она уверенно встает и идет, глядя прямо перед собой, по набережной, но он опять начеку, и снова она оказывается на этом лежаке.
Эта борьба титанов через полчаса заканчивается тем, что она удаляется на кухню, и оттуда он ее уже не выносит, то есть она все-таки победила. И я понимаю, что это любовь. А он потом извиняется перед нами за доставленные неудобства...
А какие же это неудобства, если все это и есть настоящее наслаждение?!.