"Родина или смерть"

Редчайший случай — документальный фильм в ленивом летнем российском прокате. И связан он с именем самого активного и "коммерческого" документалиста нашей страны — Виталия Манского.

Непросто решиться снять кино на Кубе и о Кубе, учитывая, что Остров свободы долго было принято писать без кавычек, а "Я Куба" Михаила Калатозова и Сергея Урусевского во всем мире считается легендарной классикой левого авангарда. Потом, много позднее, был еще "Buena Vista Social Club" Вима Вендерса, приобретший огромную популярность и в общем-то тоже сработанный на остатках былого имиджа родины латиноамериканской революции.

Виталий Манский, который нередко специализируется на аналитических провокациях (вспомним его предыдущий фильм "Девственность"), на сей раз крайне осторожен в разрушении этого имиджа — как политического, так и эстетического. Начнем с последнего: фильм снят оператором Леонидом Коноваловым со сдержанной экспрессией, великолепное изображение подвергнуто суровой цветокоррекции — вытравлены яркие краски, экранный мир приближен даже не к черно-белому, а к пепельно-серому. В фильме несколько контрастных лейтмотивов, которые предостерегают от однозначности. Зажигательные девушки, неподражаемо крутящие попками под звуки сальсы. Морщинистые старики и старухи, помнящие Кубу до революции и философски смотрящие в лицо близкой смерти. Долгие проезды по улицам города трущоб, где ничего не построено со времен Батисты и продолжает разрушаться.

Медленное умирание революционных идей — это в то же время их консервация. Остров, превращенный в колумбарий этих идей: кажется, физически ощущаешь, как они гниют в тропическом влажном климате. Перед Манским и его группой стояло много трудновыполнимых организационных задач — получить разрешение на съемки, обмануть бдительность кубинских цензоров (официально снималось кино про группу музыкантов, ничего криминального), пробраться в школы и на кладбища, похожие на стратегически засекреченные объекты. Может быть, именно преодоление этих трудностей дало фильму тяжелое (как бы предсмертное) дыхание. В нем все время чувствуется клаустрофобия, стиснутость пространства — несмотря на близкое присутствие океана, а может, именно потому, что океан враждебен, он отделяет остров безрадостной свободы от большого мира.

Однако сказать, что герои этого фильма несчастливы, было бы упрощением. Перед зрителем проходит несколько судеб и персонажей, которые наводят на всякие, чаще всего невеселые мысли. Одноногий танцор и другая танцовщица, единственное достояние которой — концертное платье — куплено на собранные бутылки. Мать, из последних сил пытающаяся удержать юных дочерей от скользкого пути,— возможно, боясь за себя, а не за них, ведь за проституцию несовершеннолетних в тюрьму сажают родителей. Сапожник, нашедший вторую профессию в обучении иностранок кубинским танцам.

Тема полулегальных, полных взаимного цинизма отношений с иностранцами — одна из ключевых в картине. Помимо прочего она даст каждому исчерпывающий ответ: ехать или не ехать в эту страну туристом. На Кубу рвутся — одни в поисках дешевого секса, другие — за ошметками революционных ценностей, третьи — чтобы застать заповедник Фиделя Кастро, пока его не поглотит общество потребления. И каждый найдет желаемое. Но фильм предупреждает: это не есть настоящая Куба, туристом вы ее не увидите. А если не туристом, тогда одни попадут в свое детство, другие — в свою юность, поскольку Россия пережила все основные фазы кубинской революции. Кроме последней — вот этого смердящего разложения, преображенного в культ смерти при жизни, даже у нас не было.