Индусы приезжают в Варанаси заранее, чтобы встретить свою смерть и быть сожженными на берегу Ганга. Костры здесь не потухают ни днем, ни ночью. Это мистическое место сводит людей с ума, рассказывает поверивший в реинкарнацию Петр Воронков.
Варанаси — одно из самых знаковых мест Индии. Жара от солнца, жара от кострищ. Газета, брошенная на улице, желтеет на глазах. Самое большое сборище шарлатанов — различных гуру с приставкой "псевдо " — туристических денег хватит на всех.
Здесь одна правда — смерть. Или путь к следующей жизни, это кому как нравится. Чтобы расстаться со своей физической оболочкой, многие индусы приезжают сюда заранее, еще живыми. Снимают номер в отеле и ждут.
Быть сожженным в Варанаси, на берегу Ганга, так же почетно, как у нас захорониться в Кремлевской стене. Хотя аналогия уместна лишь в сегменте значимости происходящего. Здесь нет горя, торжественная, светлая печаль или даже радость на лицах провожающих.
Вот от кострища, на котором жарится усопший, с мягким хлопком, похожим на резкий вздох, дым, как отрезанный от тела, уходит в небо. Зрелище настолько впечатляет, что сразу веришь в реинкарнацию – иначе и быть не может.
Варанаси легко сводит с ума толпы жаждущих совершить омовение в Ганге. Гашиш-баба объясняет восторженному американцу, что смысл жизни только в конопле. Немка, сморщенная, как та самая газета, взирает на тамила, насквозь пронизанного велосипедными спицами.
По ночам, смашан — местное кладбище — покидают агоратантрики, они пробираются к кострищам. Это даже и не люди, еще при жизни они заключили союз с богиней Кали. Их нет ни в списках живых, ни мертвых — они медитируют, сидя на трупах, выедают мозг из лопнувших от жара черепных коробок. Да, еще оператор, словно лунатик, пытается выйти с балкона — какая-то женщина, там в темноте, манит его словно магнитом.
А поутру на улице дервиш тычет корявым пальцем в видеокамеру — снимать нельзя, Кали накажет. Но рассказывать-то можно, думаю я.