Премьера балет
Впервые Большой театр поставил балет Иржи Килиана. И впервые представил в России хореографа Уэйна Макгрегора. ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА полагает, что труппа одновременно получила урок новейшей истории и совершила прыжок в ХХI век.
"Новейшая история" — это Иржи Килиан. Добрая половина современных мировых авторов выросла под влиянием гениального чеха, подчас настолько сильным, что его "наследников" впору обвинять в прямых заимствованиях. Для первого знакомства Большой театр получил от Иржи Килиана его раннюю "Симфонию псалмов" (1978), на московскую сцену ее перенесли ассистенты хореографа Кора Бос-Кроезе и Кен Оссола. Собственно с этого балета и началась мировая слава Килиана. 31-летний хореограф, только что возглавивший Нидерландский театр танца, сформулировал в нем основные постулаты своего творчества: тип лексики, композицию, способ работы с пространством, варианты взаимодействия танцовщиков.
27-минутная "Симфония псалмов" в полном соответствии с одноименной музыкой Стравинского пронизана молитвенной скорбью (похоже, чех-иммигрант оплакивал Пражскую весну). Восемь женщин и восемь мужчин не покидают сцену ни на миг, то исторгая из своих рядов солирующие пары, то поглощая их мощной волной общего танца. Рисунок его разнообразен и медитативен, как орнамент восточных ковров, покрывающих задник: их линии и узоры определяют структуру хореографии. В идеологическом плане ковры не менее важны: отсылающие к мусульманскому миру, они уводят от однозначно христианских трактовок.
В Большом этот программный балет танцует молодежь. Танцует, иногда греша неровностью строя, но старательно: тщательно "выговаривая" телом непривычные комбинации, осиливая новые типы поддержек и окрашивая движения несколько инфантильной чувствительностью — так ученики-отличники читают русскую классику на школьных вечерах. Красота "Симфонии псалмов" от этого не исчезла, но сакральности поубавилось. Сумеет ли Большой со временем наполнить ею этот "род духовной архитектуры" (как определил свой балет сам Килиан) или каркас останется полым, зависит от профессиональной и человеческой зрелости "строителей".
Куда меньше опасений вызывает "Chroma", хотя технически ее хореография неизмеримо сложнее. Сочиненная пять лет назад для лондонского Королевского балета хореографом Уэйном Макгрегором, архитектором Джоном Поусоном, светодизайнером Люси Картер и композитором Джоби Тэлботом, оркестровавшим песни группы The White Stripes, "Chroma" — действительно балет будущего. Пространство сцены — белый параллелепипед с прямоугольной нишей на заднике, из которой, точно повинуясь клику невидимой "мыши", являются и исчезают артисты,— поминутно преображается потоками света. Параллелепипед то становится плоским вроде холста живописца, то набирает объем, как архитектурный макет, а то, теряя остатки материальности, превращается в виртуально-компьютерный мир, населенный существами, не знающими телесных ограничений. Во всяком случае так выглядит эта хореография, в которой все экстремально: здесь конечности выламываются из суставов, раздвигая ноги на 270 градусов; здесь правая рука запросто оказывается на месте левой, и при этом позвоночник перекатывается волной с мягкостью удава, переваривающего съеденного кролика. Здесь поддержки делаются непонятно как: кажется, партнерша сама собой перетекает от ушей до пяток партнера и сама собой перелетает на другой конец сцены. Составленные определенным образом, эти непостижимые па наделяют танец незнакомой красотой дисгармонии.
В Большом хореограф сам проводил кастинг и сам ставил свой балет. Его избранники вгрызаются в эту хореографию с жадностью голодающих. Среди лидеров, превзошедших самые смелые ожидания, оказались и безвестные артисты кордебалета (вроде Максима Сурова), и признанные асы (вроде Вячеслава Лопатина). Но главную сенсацию сотворила Светлана Лунькина — "классичка", "лиричка", не танцевавшая ничего свежее "Гибели розы" Ролана Пети. Прозрачная, гибкая, бесстрашная, она не просто освоила весь этот телесный экстрим: она подчинила его себе, наполнив витальную, почти животную хореографию какой-то немыслимой здесь человечностью. Отдельного восхищения заслуживает оркестр Большого во главе с маэстро Дроновым, блистательно справившийся и с непривычными Тэлботом-Уайтом, и — при поддержке хора Большого — с труднейшей "Симфонией псалмов".
Для труппы Большого "Chroma" стала тем, чем были спектакли Форсайта для балета Мариинского театра,— прорывом в новую эпоху. Мариинка в ней не удержалась, предпочтя "синицу в руках" — спектакли славных советских времен. А у Большого шанс есть: в 2013 году Уэйн Макгрегор специально для москвичей сотворит новую "Весну священную". И звучит это примерно так же, как если бы Ларс фон Триер подрядился снимать сериал для "Первого канала".