Побывавшая в Вашингтоне российская делегация, в которую входили заместитель министра иностранных дел РФ Сергей Рябков и постпред при НАТО Дмитрий Рогозин, так и не сумела добиться от американской стороны гарантий того, что система противоракетной обороны (ПРО), разворачиваемая в Европе, не будет направлена против России. Заместитель госсекретаря США по контролю над вооружениями РОУЗ ГОТТЕМЮЛЛЕР объяснила собкору "Ъ" КИРИЛЛУ БЕЛЯНИНОВУ, почему от Вашингтона не стоит ждать письменных гарантий, и заверила, что разногласия по ПРО не мешают сторонам выполнять уже существующие соглашения.
— Ратификация нового договора СНВ в конгрессе США сопровождалась бурными политическими дебатами, и Белому дому удалось добиться утверждения этого документа лишь после продолжавшихся почти полгода переговоров. Сталкиваетесь ли вы с подобными трудностями и в реализации этого соглашения?
— Я бы очень позитивно оценила то, как выполняются сейчас все пункты этого договора. Во время переговоров, проходивших в Женеве, нам удалось установить тесные деловые отношения с нашими российскими партнерами, и мы продолжаем постоянно общаться и сейчас.
Москва и Вашингтон уже приступили к взаимным инспекциям. В США приезжают российские "проверяющие", которым мы обязаны предоставить доступ на базы баллистических ракет, подводных лодок и стратегических бомбардировщиков. При этом обе стороны обладают одинаковыми полномочиями: американские инспекторы, приезжающие в Россию, могут на месте оценить состояние вашего ядерного арсенала.
Менее известно, что наши страны в ежедневном режиме обмениваются уведомлениями о состоянии ядерных сил. На сегодня число таких уведомлений уже превысило 1 тыс. Это очень важно, потому что именно этот пункт соглашения позволяет нам понимать, что именно происходит со стратегическим потенциалом обеих стран, и позволяет избежать неожиданных сюрпризов в двусторонних отношениях.
Такие уведомления направляются каждый раз, когда российский стратегический бомбардировщик, например, покидает воздушное пространство страны или атомная подводная лодка выходит в международные воды. И когда в США бомбардировщики направляются в район театра военных действий, Москва немедленно получает эту информацию.
К тому же каждые шесть месяцев мы подводим итоги, обмениваясь полным пакетом данных о том, где именно находятся ядерные ракеты, куда они перевозятся, какие носители были отправлены на техническое обслуживание или сняты с боевого дежурства. Так что базы данных, которыми располагают наши государства, постоянно пополняются.
Разумеется, наши страны располагают и системами технического контроля, включая и станции спутникового наблюдения, которые позволяют отслеживать ситуацию в реальном времени. Все эти меры позволяют надеяться на то, что ни одна из сторон не сможет нарушить договор.
— Перед ратификацией договора СНВ некоторые эксперты заявляли, что он не имеет практического смысла: российское ядерное оружие стремительно стареет, и из-за этого уже в ближайшие годы количество боеголовок, которыми располагают вооруженные силы РФ, может оказаться значительно меньше тех лимитов, которые определяет договор.
— Мы так не считаем. Россия и США до сих пор обладают 90% всего ядерного оружия, существующего в мире, и являются основными партнерами в том, что касается вопросов его сокращения и последующего уничтожения. Во-вторых, для обеих стран очень важно взаимное доверие. Этого можно добиться, договорившись ограничить наши арсеналы. Сейчас предусматривается, что и Россия, и США могут поставить на боевое дежурство не более 1,55 тыс. боеголовок, семьсот носителей и восемьсот пусковых установок.
Да, Россия действительно снимает боеприпасы с боевого дежурства, в том числе и из-за того, что они физически устаревают. Но и США это делает. Четко оговоренные лимиты позволяют определить, какие именно вооружения нуждаются в модернизации. А договор дает нам уверенность в том, что через десять лет, когда закончится срок действия соглашения, сегодняшний партнер по переговорам неожиданно не решит вернуть эти ракеты на позиции и не станет устанавливать на носителях большее количество боеголовок.
К тому же понимание того, каким именно количеством ядерных боеприпасов располагает ваш оппонент, позволяет и в будущем избежать бездумной гонки вооружений: если вы точно знаете, сколько ракет осталось у США, вам не нужно гадать, стараясь в любом случае достичь огромного перевеса.
— После вступления в силу договора СНВ Россия неоднократно заявляла, что может в одностороннем порядке выйти из этого соглашения. Не так давно эту угрозу повторил президент Дмитрий Медведев, заявивший, что Москва будет вынуждена пойти на такой шаг, если США продолжат размещение систем ПРО в Восточной Европе. Насколько серьезно относятся к подобной перспективе в Вашингтоне?
— В каждом большом международном договоре, касающемся вопросов разоружения, есть пункт об одностороннем выходе. Разумеется, он прописан и в договоре СНВ. Если страна решает, что выполнение условий какого-либо соглашения больше не отвечает ее интересам, она имеет полное право заявить о выходе из него. Это нормальная международная юридическая практика. И кстати, на обязательном включении этой статьи в договор настаивала и американская сторона.
Пока выполнение всех условий соглашения проходит очень успешно, мы надеемся продолжать двустороннее сотрудничество, и я не вижу никаких причин для выхода из договора.
— Тем не менее эта тема возникла и во время недавнего визита в Вашингтон главы МИД РФ Сергея Лаврова, который заявил, что Москва может пересмотреть участие в договоре СНВ, если не получит письменных гарантий американской стороны о том, что разворачиваемая в Европе система ПРО не направлена против России.
— Мы были совершенно откровенны, когда с самого начала обсуждения нового договора СНВ заявляли, что это соглашение не может ограничивать развитие систем противоракетной обороны. Более того, во время встречи в Лондоне в апреле 2009 года президенты наших стран договорились, что договор затронет только стратегические наступательные системы. Эта договоренность стала основой для переговоров рабочих групп в Женеве. В своих выступлениях еще до ратификации договора СНВ я неоднократно говорила, что, разворачивая системы ПРО, мы не ставим своей целью ослабление российских ракетных сил. Цель состоит совсем не в этом. Противоракетная оборона должна защитить нас от ограниченной ядерной атаки. И если вы посмотрите на технические параметры систем, которые разворачивают в Европе, вы поймете, что это действительно так.
Я понимаю, что это трудная тема, но движение вперед возможно, только если мы переведем переговоры из политического в прагматическое русло. В английском есть такое выражение "постучать по колесам". В данном случае оно означает возможность изучить техническую составляющую проекта ПРО, понять, на что способны оборонительные системы и как именно они должны работать. Мы считаем, что если российская сторона оценит проект с технической точки зрения, то лишние вопросы отпадут сами собой.