"Национальной катастрофой" и "нападением на норвежское общество" назвал двойной теракт король Норвегии Харальд V. За минувшие сутки число жертв нападений возросло до 93 человек, ранения получили 97. Десять человек остаются в тяжелом состоянии. Посол Норвегии в России Кнут Хауге поделился с Андреем Норкиным мнением по поводу теракта и его расследования.
–– Господин посол, прежде всего, позвольте принести Вам наши соболезнования в связи с ужасной трагедией, которая произошла в пятницу.
–– Большое вам спасибо. И спасибо всем вашим слушателям, которые обратились к нам с поддержкой.
–– Насколько я понимаю, это действительно нечто совершенно из ряда вон выходящее. Ведь в Норвегии, по-моему, в течение года происходит не больше трех десятков убийств. А здесь такое.
–– Да, это правильно. Это без сомнения самый громкий теракт со времен Второй мировой войны.
–– Как Вы думаете, насколько норвежское общество окажется сильным и сумеет пережить этот удар?
–– Я уверен, что это так. Вы понимаете, эта атака –– атака на норвежскую демократию, на, можно сказать, образ жизни, и мы намерены его сохранять, чтобы атака на толерантность, открытость, на ценности норвежского общества помогала укреплять толерантность и открытость норвежского общества, чтобы преступник не выиграл.
— Почему Вы в этом так уверены? Ведь Брейвик не производил впечатления способного на подобные вещи.
–– Это, конечно, трудное дело, сейчас идет расследование, и нам всем надо подождать, посмотреть, какие выводы сделает норвежская полиция. Но все-таки я верю, что это укрепит норвежское общество. Сейчас я нахожусь здесь, в Москве, но все-таки мы очень внимательно смотрим на то, что происходит в Норвегии. Вся реакция наших сограждан идет в одном направлении –– на укрепление норвежского общества.
— Как Вы думаете, будут ли какие-то изменения теперь во внутреннем укладе норвежского общества, допустим, в политике? Может ли усиливаться теперь позиция правых партий или наоборот?
— Слишком рано об этом говорить, но я думаю, что именно во время кризиса мы едины, сейчас выступают наш король, наш премьер-министр, руководители разных партий. Это значит, что сейчас в Норвегии не идет политическая борьба, а все собираются и поддерживают наше руководство. И о том, что в конце концов получится, будут ли какие-то изменения, говорить рано. Но я надеюсь, что, как я уже отметил, это будет в пользу укрепления демократии в Норвегии.
–– А если говорить о вещах более приземленных, прагматичных, как так получилось, что Утойя была практически без охраны? В этом направлении будет что-то меняться, как Вы думаете?
–– Кто знает, это зависит от выводов расследования полиции. По-моему, нет. Многие здесь задают такие вопросы, почему там нет охраны, почему самый длительный срок в норвежских тюрьмах 21 год и так далее. Это только показывает, по моему мнению, разницу между русским обществом и норвежским. Как Вы уже отметили, у нас в год происходит 30 убийств.
–– Да, я Вас понимаю. Вы хотите сказать, что это нормальная была ситуация. Почему я спрашиваю — потому что у нас, когда не дай бог что-то подобное происходит, то всегда, конечно, говорят "тут не досмотрели правоохранительные органы" и т.д. То есть в данном случае получается, что это была норма жизни.
–– Да, мы исходим из того, что мы очень уважаем нашу полицию. Пока в Норвегии люди находятся в шоке. Честно говоря, слишком рано делать какие-то выводы, но я все-таки сомневаюсь, что это будет, как в России –– охранники везде. Это просто для нас было бы очень-очень странно.
–– Вы как норвежский подданный поддерживаете решение, что суд сейчас будет идти в закрытом режиме? Вам бы не хотелось, чтобы он был открытый?
–– Конечно, мы все хотим это все знать, но тоже надо понимать, что сейчас очень немного времени прошло после преступления, расследование сейчас идет, и это совершено нормально, что суд закрыт. Но потом посмотрим, как будет через некоторое время, когда состоится основное заседание.