В Москве на 91-м году жизни скончался народный артист России, профессор Московской консерватории, композитор Карен Хачатурян — племянник Арама Хачатуряна.
Сегодня при упоминании имени Карена Хачатуряна возникает чаще всего одна стойкая ассоциация — балет «Чиполлино». Созданный в начале 70-х балет действительно выглядит сейчас самым успешным и востребованным сочинением композитора. В 1974-м премьеру «Чиполлино» в постановке Генриха Майорова показал Киевский театр оперы и балета, в 1976-м Карен Хачатурян получил за балет Госпремию. После того как тот же Генрих Майоров поставил балет в Большом театре, за «Чиполлино» окончательно закрепилась репутация репертуарной вещи, не оспариваемая и по сю пору. Через 30 с лишним лет после премьеры «Чиполлино» по-прежнему идет и в Большом, и в питерском Михайловском театре, и в других городах, причем, как правило, со стабильными аншлагами. Понятно, что детей водят и на «Щелкунчика», но все же в редком жанре балетов специально детских у «Чиполлино» конкурентов нет. Даже «Белоснежка» того же Карена Хачатуряна, гораздо более поздняя (1994–1995), все-таки повторить этот успех не смогла.
Между тем балетная партитура «Чиполлино» — как бы странно это ни звучало по отношению к как будто бы несерьезному жанру — сочинение в некотором роде итоговое. Собственно говоря, в балете Хачатурян использовал уже написанную музыку. Прежде всего ту, что звучала в мультфильме «Чиполлино» — но не только, потому что для мультфильмов в 50–60-е композитор работал очень много. И эту архивную классику советской мультипликации с ее образцово-академическим рисунком, красноречивыми сценариями и закадровыми голосами перворазрядных актеров действительно сложно представить без музыки Хачатуряна-младшего.
А помимо мультфильмов были еще десятки театральных спектаклей и кинофильмов, музыка из которых тогда, в годы оттепели и чуть позже, регулярно звучала из радиол и парковых репродукторов, исполнялась и тиражировалась. Впрочем, успехи в легком жанре и прикладной музыке — только одна сторона биографии Карена Хачатуряна, автора четырех симфоний, многочисленных камерных произведений (а также, разумеется, неизбежных официозных опусов вроде посвященной покушению на Ленина оратории «Миг истории»), композитора, чьи вещи играли Давид Ойстрах, Леонид Коган, Мстислав Ростропович. А также человека, которого довольно близко коснулись политические пертурбации в советской музыке середины века.
Когда в 1962 году случился совершенно немыслимый еще десятью годами ранее визит Игоря Стравинского в СССР, именно Карен Хачатурян сопровождал классика в Москве и Ленинграде — и позже вспоминал, что, несмотря на весь свой скепсис по отношению к советской музыке, с ним Стравинский общался вполне доверительно. Бывали и административно-творческие курьезы — когда в 1964 году в Занзибаре случилась коммунистическая революция, новые власти обратились к советскому руководству с просьбой помочь им заполучить свой гимн. Из ЦК соответствующий запрос спустили председателю Союза композиторов Тихону Хренникову, тот позвонил Хачатуряну и умоляюще спросил: «Каренчик, сможешь?» Несколько позже история повторилась, и композитору, уже через Екатерину Фурцеву, достался заказ на гимн для Сомали. Занзибар нынче часть Танзании, а вот Сомали, вероятно, так и живет с гимном, написанным Кареном Хачатуряном: случай, который достаточно рельефно изображает всю причудливость положения советского композитора.
При всей этой причудливости Карену Хачатуряну неоднократно выдавался случай продемонстрировать редкую порядочность — и здесь, наверное, особняком стоят события времен его студенчества. Сын режиссера Первой студии МХАТ Сурена Хачатуряна, он учился сначала в Гнесинской школе, потом в музучилище при Московской консерватории, а потом поступил на теоретико-композиторский факультет самой консерватории. Это произошло в 1941 году, так что как следует приступить к учебе будущему композитору пришлось уже в 45-м, после службы в Ансамбле песни и пляски НКВД. Его главным учителем стал Шостакович.
Случился 1948 год, вышло постановление об опере Мурадели «Великая дружба», началась показательная борьба с формализмом. Тот же Тихон Хренников, который 14 лет спустя будет встречать Стравинского в СССР, пока что называет его «апостолом реакционных сил в буржуазной музыке», от безыдейности, реакции и формализма испуганно пытаются откреститься все, кто может. Включая и самого Шостаковича, оказавшегося одним из главных объектов атаки и выгнанного из Московской консерватории за профнепригодность. Студенческие разоблачительные выступления в адрес изгнанного профессора, разумеется, приветствовались. Карен Хачатурян, с одной стороны, никогда не был совсем уж рьяным адептом новаций «растленного буржуазного модернизма», с другой — антиформалистская кампания затронула и его знаменитого дядю, Арама Хачатуряна. Тем не менее, когда его попросили высказаться насчет Шостаковича, он публично заявил о том, что счастлив и горд учиться у этого человека. Сам Шостакович позже очень хвалил своего ученика (в частности, его квартет для струнных) — и хотя на похвалы он был, как известно, чрезвычайно щедр, кажется, что в случае Хачатуряна в этом звучала по крайней мере человеческая искренность.