 |
| ЭРНСТ НЕИЗВЕСТНЫЙ, "ВОЗРОЖДЕНИЕ РОССИИ". Последствия перевода политики в скульптуру не являются для авторов предметом серьезных размышлений. "Возрождение России" — это понятный политический лозунг. Но что такое памятник взрождению России? Вообще-то, памятники обычно ставят тому, что уже умерло. |
Внешне русский эмигрант в Америку Эрнст Неизвестный живо напоминает грузинского эмигранта в Россию Зураба Церетели. Маленький, плотный, с тяжелым подбородком и тяжелым перстнем на пальце. Видимо, так сегодня должен выглядеть образцовый русский скульптор. Облик, видимо, физиологически близок властям — во всяком случае, сам Неизвестный в своих воспоминаниях именно так описывает людей, которые все решали в ЦК. Сегодня же, если бы Рем Вяхирев или Юрий Лужков надели перстни, их можно было бы принять за скульпторов.
Своими речами Неизвестный живо напоминает Илью Глазунова. Он говорит, что в России темные силы развели темную энергетику, а его произведения несут светлую энергетику. Сегодняшний день России темен, но нас ждет возрождение. Главное — это соборные силы русского народа, которые проснутся. Он служит этому пробуждению.
Государственные художники России — мастера с принципиально различным жизненным и творческим опытом. Они появляются в разное время и при разных "дворах". В эпоху раннего Ельцина на роль главного художника России явно претендовал Глазунов. У Ельцина эстафету мецената перехватил Лужков, соответственно Глазунова сменил Церетели. Критика художественных вкусов мэра стала одной из основных направлений программы его уничижения в недавний период борьбы "Отечества" с "Единством", Зураб Церетели на некоторое время ушел в тень. Правда, во время рабочей предвыборной поездки Путина в Казань Церетели оказался в свите и. о. президента, но пока о его памятниках федерального значения ничего не слышно. Зато Неизвестного открывали с отчетливым федеральным оттенком. Памятник открывал Егор Строев, выступали Анатолий Чубайс, Игорь Шабдурасулов и другие официальные лица. Владимир Путин открыть памятник не смог, но наградил его автора орденом. Возможно, Неизвестный и не станет новым государственным скульптором России, но шаг в этом направлении явно сделан.
 |
| ЗУРАБ ЦЕРЕТЕЛИ, "ТРАГЕДИЯ НАРОДОВ". Эти мастера чувствуют себя гениями-пророками. Свою, в принципе, несложную мысль — ну, скажем, "Россию продали жидомасоны" или "Сталинские репрессии были чудовищной трагедией" — эти художники ощущают как озарение свыше, которое необходимо донести до незнакомого с тезисами населения. |
Итак, свойства этого типа.
Во-первых, гигантомания. В скульптуре и в живописи размеры разные, но принципиально важно, чтобы произведение было больше обычного размера. Если это живописное полотно, то оно должно быть размером со стену, если это скульптура — то размером с гору.
Во-вторых, повествовательность и многосоставность произведения. Магаданский монумент жертвам репрессий Эрнста Неизвестного, монументы Зураба Церетели на Поклонной горе, "Мистерии ХХ века" Ильи Глазунова устроены по принципу "чем больше народу, тем сильнее эффект". Замыслы скульпторов иногда поражают сходством: Неизвестный мечтает о Древе жизни у здания московской мэрии, Церетели уже поставил Древо жизни в московском зоопарке. С точки зрения структуры художественной формы нет особой разницы в том, напиханы ли в одну кучку зверюшки или жертвы сталинских репрессий.
В-третьих, трактуют эти крупные произведения, наполненные толпой народа, остро политические темы. Продажа России, возрождение России — темы произведений выглядят как тезисы партийных программ. При этом последствия перевода политики в скульптуру не являются для авторов предметом серьезных размышлений. Однако "Возрождение России" — это понятный политический лозунг. Памятник "Возрождению России" менее понятен. Вообще-то, памятники обычно ставят тому, что уже умерло.
В-четвертых, политические темы получают религиозно-мифологическую трактовку. Святой Георгий, Николай, Михаил Архангел в поле художественного творчества стали участниками политического процесса наряду с Горбачевым, Ельциным и Путиным. По словам Эрнста Неизвестного, "мне все время во всем мерещится крест".
Наконец, в-пятых, эти мастера чувствуют себя гениями-пророками. Свою, в принципе, несложную мысль — ну, скажем, "Россию продали жидомасоны" или "Сталинские репрессии были чудовищной трагедией" — эти художники ощущают как озарение свыше, которое необходимо донести до незнакомого с тезисами населения. Уверенность в собственной гениальности как-то странно сочетается при этом с многочисленными ссылками на уже проверенных гениев, которые ее в свое время прочувствовали. Сальвадор Дали и Марк Шагал оценили дар юного Церетели, а Сартр рядом с Неизвестным и вовсе выглядел, по словам скульптора, "французиком из Бордо". Убедиться в высокой оценке с другой стороны не представляется возможным за смертью упомянутых мэтров.
 |
| ИЛЬЯ ГЛАЗУНОВ, "МИСТЕРИЯ ХХ ВЕКА". Политические темы получают у государственного художника религиозно-мифологическую трактовку. Святой Георгий, Николай, Михаил Архангел стали участниками политического процесса наряду с Горбачевым, Ельциным и Путиным |
Тип этого творчества имеет скорее русское национальное происхождение. Художник в этой роли осознает свою социальную функцию как светское религиозное служение. Неизвестный говорит о жреческой роли художника, Глазунов не говорит, но ведет себя жрецом. Что касается Церетели, то ему в принципе эта роль чужда — он не философ, а гедонист. Однако положение обязало и его создавать произведения-послания вроде монументов на Поклонной горе.
Происходит этот жрец из литературы. И Глазунов, и Неизвестный явно ощущают себя художественным Солженицыным. Свойства их произведений легко понять, если увидеть за ними в качестве образца большой роман-эпопею. Тогда станет понятной гигантомания — это эпичность, масса народу — роман тем и отличается от рассказа, что в нем много героев, политизированность — русский роман всегда на злобу дня, религиозно-мифологический привкус — ибо что же это за русский роман, если в нем нет "Великого инквизитора".
Проблема, однако, в том, что писатель-пророк — фигура довольно архаичная на художественном поле. Литература уже не живет в жанре светской проповеди, у нее иные задачи. Можно, разумеется, объявить все эти задачи недостойными и начать вновь учить народ, но тут важно, чтобы тебя правильно поняли. Одно дело, когда жизни учит общепризнанный национальный гений, другое дело — замшелый дед. Уроки могут не услышать.
Но даже не это главное. Русский писатель-пророк — существо оппозиционное. Ему прямо-таки противопоказан альянс с властями: его пророчества мгновенно теряют цену. Не став государственным писателем, Солженицын проявил мудрость опытного политического борца: сегодня его просто перестали слушать, в качестве государственного писателя перестали бы и уважать.
Деятели пластических искусств работают по принципу "свято место пусто не бывает" и заполняют вакуум государственного писателя. Конечно, становясь на позиции скульптора-пророка, они выпадают из современного искусства куда-то во времена Родена, а обличая несправедливости на средства властей, начисто лишаются морального авторитета. Но в конечном счете, это не более чем вопрос их художественной биографии. И Глазунов, и Неизвестный так или иначе состоялись, возраст вращается вокруг цифры семьдесят, и рисование мистерий ХХ века их биографий не исправит. Интереснее другое — активная востребованность таких мастеров властью.
Спрашивается, зачем Строеву, Шабдурасулову, Чубайсу, Лужкову, Ельцину большие кучи аморфного художественного литья, ковки, бетона, красочного пигмента, в которые упакованы бесконечные лица, прорисованные с той или иной степенью бессилия? Зачем им эти плакаты на тему "Россия, проснись, Россия, возродись"? Пропагандистский эффект? Но он нулевой. Художественное произведение? Но ведь это за пределами художественного поля.
Размышляя над этим, невольно начинаешь думать, что дело в некоем комплексе мессианства власти, у которой с мессианством не заладилось. Причем эти ощущения оказываются совершенно одинаковы у непримиримых политических оппонентов. Они устремляются к разным художникам, но ищут одинаковый тип искусства — некие символические действия по приданию всему какого ни есть смысла. Чтобы хоть кто-нибудь сбил эту страну в большую массу, как-то слепил все это вместе и задал какое-то направление, в котором этот шар катится! И объяснил, зачем. С нравственной, а лучше — религиозной точки зрения. Чтобы все это не просто шло, как идет, а было бы "Возрождением России".
ГРИГОРИЙ РЕВЗИН