Фестиваль театр
В Авиньоне проходит традиционный, 65-й по счету международный театральный фестиваль. Одним из главных его спектаклей стал "Самоубийца" по пьесе Николая Эрдмана в постановке известного актера и режиссера Патрика Пино. Из Авиньона — РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Авиньон славится своей публикой, многие французы именно ее и считают главным феноменом и главным богатством Авиньонского фестиваля. Сообщество театральных зрителей, год из года приезжающих в столицу Прованса, отличается не только многочисленностью, но и особой страстностью по отношению к театру. Авиньонская публика — а это не только театралы, но и профессионалы — преисполнена любопытства и энтузиазма, она неутомима и ненасытна, но при этом строга и требовательна. Специфический авиньонский типаж — дама не первой молодости, с охапкой театральных буклетов и листовок, приходящая всюду заранее, чтобы занять места получше, и готовая проклясть соседа, если он пошевелился во время спектакля (отправка эсэмэски — верная смерть) и тем самым помешал ей внимать искусству. Она, истовая и взыскательная интеллектуалка, не стесняющаяся вдохновенно восторгаться понравившимся спектаклем и отчетливо ругать то, что пришлось не по душе, действительно, главный зритель фестиваля в Авиньоне.
Горе тем, кого не возлюбят авиньонские дамы. Да и господа здесь не промах. Если что, авиньонское зрительское сообщество и министра культуры страны может призвать к ответу. В последние годы многие зрители и профессионалы обвиняют нынешних директоров фестиваля Венсана Бодрийе и Ортанс Аршамбо в том, что Авиньон страшно отдалился от народа и что на фестиваль под видом "артхаусной" продукции приглашают слишком много невнятных, псевдоноваторских театральных сочинений. Впрочем, критиковать руководителей фестиваля большого смысла нет: нынешний год для них — предпоследний, совсем скоро на ключевом для французской театральной жизни посту их сменит известный режиссер и драматург, нынешний директор парижского "Одеона" Оливье Пи (см. "Ъ" от 11 мая).
На сей раз "артобстрел" в прессе начался накануне открытия фестиваля: газета Figaro устами известных театральных деятелей уличила фестиваль в сектантстве. Авиньону вменили в вину, что уже десять лет на главной сцене фестиваля, в Папском дворце, не играли пьес Мольера, что никогда не приглашают "Комеди Франсез", что идеалы народного театра Жана Вилара забыты, наконец, что иностранные артисты в Авиньоне чувствуют себя вольготнее французских. Спор о том, должен ли главный фестиваль Франции быть международным, казалось бы, давно закончен. Но министр культуры Фредерик Миттеран все-таки посчитал необходимым лишний раз защитить Авиньонский фестиваль. "Если вы поедете и посмотрите, что происходит в Авиньоне,— уверил чиновник,— повода для заявлений, что там обосновалась секта снобов, не останется".
Не знаю, как насчет иностранных артистов вообще, но нашим на Авиньонском фестивале не слишком вольготно. В том смысле, что их туда уже много лет не зовут: Россия не входит в сферу интересов нынешней дирекции. Но русскую драматургию французы не забывают — в этом году вспомнили про Николая Эрдмана, его "Самоубийцу" поставил режиссер Патрик Пино. Кстати, когда приезжаешь в карьер Бульбон, на одну из самых красивых площадок фестиваля под открытым небом, мысль о фестивальной публике как о секте приходит сама собой. Карьер этот находится в отдалении от города, он словно спрятан от посторонних глаз, и зрелище нескончаемой вереницы людей, на закате бредущих вверх по дороге, в освещенное ущелье, где стоит амфитеатр, обращенный к полукруглой высокой стене карьера, поневоле рождает ощущение, что все эти люди стремятся в некое святилище, на какое-то тайное собрание своего ордена.
Сам спектакль Патрика Пино, впрочем, должен скорее обрадовать врагов фестивального "сектанства" и радетелей народного театра. "Самоубийца" поставлен и сыгран в самых что ни на есть демократических традициях — актеры сочно и со знанием дела разыгрывают текст Николая Эрдмана. А играть этот остроумный и колкий текст, как мы хорошо знаем, одно удовольствие. Даже социально-исторический фон в спектакле сглажен: сталинский Советский Союз почти не виден. Разве что косо ограничивающая игровое пространство глухая серая стена со стандартными люминесцентными светильниками напоминает о лагерной стране (сценограф — Сильви Орсье). Люди здесь живут в тесных, неправильной формы комнатках-вагончиках, где во весь рост даже не выпрямиться,— и деформации личного пространства людей рифмуются с деформациями их сознания и языка, зафиксированными Николаем Эрдманом и тонко переданными в переводе знаменитого переводчика Андре Марковича.
Когда в конце прошлого века "Самоубийцу", вроде бы осуждавшего далекого от революции обывателя, но все-таки запрещенного советской цензурой, наконец можно было играть, русский театр чаще всего воспринимал героя пьесы Подсекальникова как жертву репрессивного режима, как загнанного в угол маленького человека, решившего хотя бы ценой жизни заявить о себе. Поэтому особенно интересно во французском спектакле смотреть не на суетливо-крикливых обывателей — они как раз решены вполне банально,— а на главного персонажа, сыгранного самим Патриком Пино. Он показывает Подсекальникова не "отсталым элементом" и не жертвой бесчеловечного режима, а развязным люмпеном и хамоватым бездельником. Бесплодно злясь, дурача окружающих и намеренно дразня их, он глупо и бездарно распоряжается своей жизнью — поэтому его игры с собственной смертью вызывают не сочувствие, а презрение.