Освоение присоединенных к Москве территорий займет около 20 лет, а в течение пяти лет туда переедут органы государственной власти. Об этом накануне объявило столичное руководство. Комментирует специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ" Олег Кашин.
Когда я смотрю на новую карту Москвы, на карту Москвы, увеличенной в два с половиной раза — сам не могу понять, какие я при этом испытываю чувства. Мне то ли смешно, то ли неприятно, то ли просто не по себе. В любом случае чувства сильные.
Я рассуждаю не как москвич, тем более что я не вполне москвич. В этот город я приехал восемь лет назад, а когда-то я ездил в Москву как турист, и от тех времен у меня остались традиционные для всякого туриста фотографии на фоне Кремля, Храма Христа Спасителя и высотки МГУ. Фотографий на фоне двадцатиэтажек Бутова или горящего факела Капотни у меня нет — мне, гостю Москвы, и в голову не приходило фотографироваться на их фоне, и, думаю, я в этом не одинок. Москва, конечно, у каждого своя, но вряд ли кто-то станет спорить с тем, что внутри МКАДа не так много мест, одного взгляда на которые достаточно, чтобы понять, что ты именно в Москве, а не в каком-то другом городе.
Москва — город великий, большой и многообразный. Даже туристические бренды типа уже упомянутого Университета или, прости Господи, Поклонной горы, разбросаны по Москве далеко за пределами центра. И это вообще трудно сформулировать, но легко почувствовать — оказываясь где-нибудь в Лефортове, ты почему-то сразу понимаешь, что ты в Москве, а оказавшись случайно в Бирюлеве, ты не сразу поверишь, что это тот же самый город, в котором есть, например, Пушкинская площадь.
Москва — это действительно уникальный субъект федерации. У большинства губернаторов их владения устроены так, что скачи по ним год — никого не встретишь, а в подчинении мэра Собянина — по сути несколько гигантских городов. И все они централизованно управляются из одного красного дома по адресу Тверская, 13. Такая ситуация сама по себе ненормальна, и если бы вдруг завтра, скажем, Коньково и Гольяново стали бы выбирать себе собственных мэров — это было бы, мне кажется, логично. Слово "децентрализация" входит в модный политический язык и по популярности приближается к слову "модернизация".
Но если модернизация по-русски — это селигерский лагерь и сколковская шарашка, то децентрализация по-русски — это присоединение к владениям московского мэра территорий, которые больше нынешней Москвы.
Если искать логику в этой реформе, то единственное объяснение, которое приходит в голову, больше похоже на анекдот. У нас традиционно было принято противопоставлять сытую богатую Москвы и всю остальную Россию, Замкадье. Расширение Москвы — это попытка снять это противоречие и сделать Замкадье Москвой хотя бы формально. Тогда остается пожелать удачи Сергею Собянину — если так пойдет дальше, то Москва расширится от Калининграда до Владивостока. На одну только замену тротуарной плитки на новых территориях уйдут столетия.