Фестиваль театр
На традиционном международном Голландском фестивале показали два спектакля по произведениям Чехова — "Русские!" известного голландского режиссера Иво ван Хове и "Прежде чем усну" англичанина Тристана Шарпса. Оба показались РОМАНУ ДОЛЖАНСКОМУ весьма оригинальными.
В Голландии, стране, не испытывающей пристрастий к традициям репертуарного театра, Иво ван Хове за последние годы сумел воспитать одну из лучших, пожалуй, трупп Европы. В иных театрах и на одну-то пьесу Чехова не найдется довольно талантов, а в амстердамской "Тонелгруп" хватило сразу на две: спектакль с броским, восклицательным названием "Русские!" сложил в рамках одного вечера две чеховские пьесы — "Иванов" и "Платонов". Драматург Том Ланойе составил из двух текстов один, словно вдвинув один в другой. Многое, конечно, нужно было при этом сократить, но кое-что пришлось и дописать — в частности, сцены в которых два заглавных чеховских героя разговаривают друг с другом.
Спектакль "Русские!" идет без малого шесть часов с двумя антрактами, но зрительный зал — во всяком случае на премьере — не поредел ни на одну голову. Даже без знания голландского языка смотреть оказалось интересно, потому что актеры "Тонелгруп" необыкновенно собранны и наполнены энергией. Иво ван Хове поставил спектакль про общество, которое потеряло идеалы, но сохранило страсти. Именно это драматическое сочетание — сил полно, а жить незачем — для Иво ван Хове объединяет Платонова и Иванова, вот режиссер и заставляет их отразиться друг в друге и друг друга словно поглотить.
Амстердамские "русские" обитают на крыше современного небоскреба: художник Ян Версвейвельд решительно раздвинул пространство в ширину и в глубину и без того большой сцены, посреди которой громоздятся покрытые граффити уродливые сооружения: части систем вентиляции, отопления и лифтов. Герои живут между небом и землей, но живут так, что ни неба ни земли для них уже нет. Освещенная поначалу лишь косыми лучами заката сцена во время спектакля все больше и больше оказывается поглощена огнями многочисленной рекламы, и на фоне ярких, пестрых, рябящих в глазах и переливающихся картинок люди совсем мельчают — чем отчаяннее, настойчивее и требовательнее друг к другу они становятся, тем более смешными, беспомощными и обреченными они кажутся.
"Русские" английского режиссера Тристана Шарпса существуют уже за чертой земного мира. "Прежде чем усну" — путешествие в страну воспоминаний, навеянное чеховским "Вишневым садом". Собственно говоря, все спектакли Шарпса и его компании Dreamthinkspeak делаются как путешествия — зрители заходят группками по три-четыре человека и переходят из одного пространства в другое, совершают прогулку по вымышленному миру, составленному из инсталляций и небольших игровых сценок (несколько лет назад на фестивале NET в Москве англичане представили свою фантазию на темы мифа об Орфее и Эвридике). Естественно, в каждом месте, куда приглашают Шарпса и его команду, спектакль, по существу, приходится создавать заново. В Амстердаме пространствами "Вишневого сада" стало многоэтажное пустующее здание в деловом квартале.
Группки зрителей встречает и на ломаном русском приветствует Фирс — вынырнув из темноты, худой старик с керосиновой лампой приглашает пройти в дом, но после нескольких фраз укладывается на кровать и затихает. Сама пьеса Чехова, таким образом, закончена уже в начале путешествия. А зрители идут дальше сквозь анфилады полутемных комнат — в одних расставлена старая мебель, а на столах лежат пыльные бумаги, в том числе рецепт вишневого варенья, другие кажутся современными жилищами, еще недавно обжитыми, а теперь заброшенными. Кое-где пространства оживают: за какой-то из стен вдруг зажигается свет, там обнаруживается сад, в котором мужчина и женщина в старинных костюмах неслышно для зрителя выясняют отношения, а в другом зале, глядя в узкие и длинные отверстия, похожие на подзорные трубы, прохожие видят, что происходит в соседнем здании: там тоже блуждают люди, похожие на чеховских героев, только уже совсем маленькие. Есть и не относящиеся, казалось бы, к Чехову трюки вроде подводника в скафандре, глядящего из-за стены,— хочется сказать, грустно глядящего, хотя лица его и не видно, А есть и прямые иллюстрации — например, две последние комнаты, в первой из которых стоит вишневое дерево в цвету, а вторая представляет пейзаж с торчащими из земли пеньками.
Прогулка по "Вишневому саду" получается забавной, меланхоличной и увлекательной, потому как это не 101-я интерпретация пьесы, а один из тех аттракционов, которыми научилось баловать зрителей современное искусство. Впрочем, Тристан Шарпс не просто изобретательный меланхолик, вздыхающий об утраченном саде. Его взгляд на современное общество потребления, как и полагается европейскому художнику, весьма критичен: продажа сада, утверждает Шарпс, дала старт тотальным распродажам всего и вся. Тема заявлена уже в первом эпизоде — стоит Фирсу уснуть, как оказывается, что старый лакей почил в одной из витрин переполненного яркими товарами сегодняшнего супермаркета, по которому катят тележки обрадованные снижением цен покупательницы. А центральная сцена в "Прежде чем усну" и вовсе разыгрывается в большом икееобразном магазине, где зрителей встречают продавцы и наперебой, на разных языках, предлагают купить одежду и мебель. В шкафы, оказывается, можно зайти — за дверями, в темных каморках, по-прежнему живут герои "Вишневого сада".