Конкурс классика
XIV Международный конкурс имени Чайковского завершился гала-концертами лауреатов в Москве и в Петербурге. Оба вечера за пультом стоял председатель оргкомитета конкурса Валерий Гергиев. Комментирует ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ.
Лауреатские парад-алле выдались репрезентативными: по ним вполне можно было, скажем, понять, в каких номинациях состязание проходило относительно благополучно — а в каких благополучно провалилось. Радовали открывавшие гала-программу виолончелисты — и победитель-армянин Нарек Ахназарян, и обладатель бронзы, главное открытие нынешнего конкурса белорус Иван Каризна. Навевали уныние скрипачи — разделившие серебро петербуржец Сергей Догадин и израильтянин Итамар Зорман смотрелись и слушались настолько невыразительно, что их выступление пришлось усилить цирковым номером лауреата четвертой премии американца Найджела Армстронга. Заставляли краснеть вокалисты — и прежде всего тщетно пытавшийся найти верную тональность в речитативе арии из "Иоланты" победитель мужской категории кореец Чжонмин Пак. Исключая даровитого бронзового призера Сенг Чжин Чо, показались безликими лидеры фортепианного конкурса — лауреат четвертой премии Александр Романовский с циничным Шопеном, обладательница серебра Йол Юм Сон с безликим Прокофьевым и пришедший первым Даниил Трифонов с на глазах развалившимся Первым концертом Чайковского.
Наблюдавшим за ходом конкурса итоговые гала не принесли никаких открытий, а тем, кто не посещал прослушиваний живьем и не следил за интернет-трансляциями, не доставили радости узнавания. Кто-то играл лучше, кто-то хуже, но к по-настоящему событийным нельзя было причислить ни одно из выступлений — ритуальная атмосфера заключительных концертов была насквозь пропитана формальностью. И лауреаты, и организаторы конкурса, и публика должны были бы по идее вздохнуть с облегчением, но вместо него по обе стороны рампы концентрировалось колоссальное напряжение. На столичном гала оно материализовалось в фигуре Валерия Гергиева: в сольных номерах председатель оргкомитета не покидал сцену, а, прислонившись к дверному косяку, напряженно вслушивался в игру своих лауреатов. Наблюдать за музыкой его лица было куда интереснее, чем внимать победителям,— уж слишком много разных эмоций и мыслей оно транслировало: добротно ли сработали именитые члены жюри, на приглашение которых было потрачено столько сил? Соответствуют ли отмеченные исполнители былому и, казалось, навсегда утраченному престижу конкурса? И неужели правы те, кто считают, что все усилия по обновлению имиджа увенчались провалом?
Иной финал мероприятия, над которым с самого начала висел дамоклов меч тотальной несвободы, был бы вряд ли возможен: организаторам слишком хотелось восстановить потерянное реноме — причем любой ценой. Именно поэтому Валерий Гергиев так болезненно воспринял, с одной стороны, честный демарш отказавшегося присуждать золото скрипичного жюри, а с другой — учреждение музыкальными журналистами независимого приза критики, который на днях пусть неофициально, но все же будет вручен в клубе "Мастерская" фавориту конкурса, скандально не пропущенному в финальный раунд пианисту Александру Лубянцеву. Нынешний конкурс по сути был искусственно признан состоявшимся еще задолго до конца соревнования: регламент обязывал членов жюри вручать первые премии вне зависимости от того, как складывалась конкурсная интрига в каждой из номинаций. Кто-то обязан был стать лучшим, а уж кто — не так важно: в этом смысле вместо Даниила Трифонова, названного обладателем гран-при на субботнем петербургском гала, абсолютным победителем мог быть признан кто угодно — главное, чтобы со стороны создавалось ощущение, что в многострадальной институции снова все хорошо. Четырнадцатый по счету марафон вошел в историю конкурса имени Чайковского потемкинской деревней: не самые последние люди с самыми благими намерениями хотели как лучше, а получилось не очень.