Интегрировать ли мигрантов в принимающее общество — центральный вопрос для политиков едва ли не всех развитых стран. Помимо политиков дать ответ на этот вопрос пытается и современная наука.
Рубрику ведет Игорь Федюкин
Предложения принудительно отделить рабочих-мигрантов от остального российского общества звучат все чаще. Последний раз, кажется, об этом говорили с неделю назад на Камчатке, раньше были инициативы в Москве и других регионах. Мигрантам построят, конечно же, современный чистый городок со всеми удобствами — на отшибе, окруженный забором и с КПП на входе. Преступность снизится, сами рабочие будут жить под охраной и в комфортабельных условиях, меньше будет поводов для межэтнических столкновений. В результате всем будет хорошо — и гастарбайтерам, и местному населению.
Появление подобных инициатив тем удивительнее, что большинство стран, подобно России, испытывающих приток иммигрантов, стараются интегрировать их в общество, а спонтанно возникающая сегрегация мигрантских сообществ воспринимается как большая проблема. На первый взгляд здесь все вроде бы понятно: этническая или расовая сегрегация не слишком благотворно влияет на социальный климат. Сегрегация — это гетто, а гетто — это высокая преступность, наркотики, потомственная безработица, матери-одиночки, подростковые банды и в конечном итоге столкновения с окружающим миром.
Однако что здесь причина, а что следствие — вопрос неоднозначный: негативное влияние сегрегации на социальную среду еще надо доказать. Например, зачастую города, отличающиеся высоким уровнем сегрегации, такие как Детройт в США, обладают одновременно и целым букетом других социальных и структурных проблем. В случае с Детройтом на ум сразу приходят экономические факторы: возможно, и высокий уровень сегрегации, и социальные проблемы — это следствие затяжного спада в американской автомобилестроительной отрасли, на которой специализировался город и которая до сих пор так и не завершила реструктуризацию. Не всегда ясно и то, порождает ли сегрегация межэтнические конфликты или сама является их порождением.
Более детальные исследования в целом подтверждают негативное влияние сегрегации на общество, однако при этом нередко всплывают неожиданные детали. Элизабет Эненат, экономист из Университета Дьюка в США, использует в своем исследовании данные о расположении железнодорожных путей, проложенных в американских городах в XIX веке. Железнодорожные насыпи — вполне ощутимый физический барьер, принудительно разделяющий соседние, казалось бы, кварталы: налицо пример сегрегации, обусловленной не социальными факторами, а случайными особенностями городского ландшафта. Опираясь на эти данные, экономист приходит к выводу, что сегрегация действительно имеет вполне ощутимые последствия. Она ведет к более заметному неравенству как между белым и черным сообществами города, так и внутри самого черного сообщества, и одновременно к более высокому уровню бедности среди черных. Примечательно, однако, что белое сообщество оказывается в выигрыше: сегрегация снижает уровень бедности среди белых и уровень неравенства внутри белого сообщества.
Сторонникам сегрегации, однако, не следует радоваться подобным выводам. Во-первых, положительные последствия сегрегации не исключают отрицательных (возможно, даже более серьезных): что толку белому сообществу от более низкой бедности в своих рядах, если за нее придется платить высокой преступностью среди бедного черного населения? Железнодорожные пути, возможно, способствуют формированию этнических гетто, но они едва ли могут быть препятствием для уличных банд и торговцев наркотиками. Во-вторых, даже если сегрегация может принести какие-то преимущества отдельно взятым городским сообществам, для страны в целом, как показывают исследования, она пагубна. Согласно расчетам экономистов Альберто Алессино и Екатерины Журавской, собравших новую, более подробную базу данных по этнической сегрегации почти в сотне стран мира, обособленное проживание этнических и лингвистических сообществ однозначно соответствует более низкому качеству государственного управления, измеряемого Всемирным банком. Интересно, что конфессиональная сегрегация не дает подобного результата. Однозначного ответа о механизмах взаимодействия этих факторов у исследователей нет, однако гипотеза состоит в том, что именно сегрегация по этническим и языковым признакам мешает формированию в обществе единой повестки дня и ощущению общности интересов.
Все эти выводы, разумеется, не слишком интересны, если считать временных трудовых мигрантов действительно временными — если предполагать, что, выполнив свои задачи, обитатели предлагаемых гастарбайтерских спецзон соберут вещи и разъедутся по домам. Исходя из мирового опыта, однако, это маловероятно. Временная трудовая миграция везде и всегда вела к формированию в принимающих странах постоянных мигрантских сообществ — и здесь вопрос о цене сегрегации перестает быть для России чисто академическим.
Источники:
Elizabeth Oltmans Ananat. The Wrong Side(s) of the Tracks: The Causal Effects of Racial Segregation on Urban Poverty and Inequality.— American Economic Journal: Applied Economics N 3, vol. 2, 2011.
Alberto Alesina, Ekaterina Zhuravskaya. Segregation and the Quality of Government in a Cross Section of Countries.— American Economic Review, в печати.