Партнерство для декларации
Еще в 2009 году Россия и Евросоюз договорились сотрудничать в деле модернизации российской экономики и даже подготовили механизм такого сотрудничества, названный «Партнерством для модернизации». Однако пока эта инициатива, претендовавшая на статус по-настоящему прорывной, остается лишь декларацией о намерениях. Причем это признают даже участвовавшие в ее разработке переговорщики.
Партнерство для декларации Еще в 2009 году Россия и Евросоюз договорились сотрудничать в деле модернизации российской экономики и даже подготовили механизм такого сотрудничества, названный «Партнерством для модернизации». Однако пока эта инициатива, претендовавшая на статус по-настоящему прорывной, остается лишь декларацией о намерениях. Причем это признают даже участвовавшие в ее разработке переговорщики. Николай Фильченко
На саммите РФ—ЕС в Нижнем Новгороде наряду с традиционными для таких встреч переговорами о состоянии глобальной экономики, урегулировании конфликтов на Ближнем Востоке, в Северной Африке и на постсоветском пространстве Москва и Брюссель обсудят и двусторонние отношения.
В главном вопросе — заключении нового соглашения о партнерстве и сотрудничестве (его еще называют «большим договором») — прогресса пока нет. В МИД РФ говорят, что он готов на 80%, но не может быть подписан до тех пор, пока Россия не станет полноправным членом Всемирной торговой организации (ВТО).
Дело тут в том, объясняют российские дипломаты, что из соглашения о присоединении Москвы к ВТО в новый «большой договор», который будет определять российско-европейские отношения на много лет вперед, должны быть транслированы положения о торговле и инвестициях. Однако вопрос с ВТО пока не решен, хотя еще в декабре прошлого года глава Минэкономики РФ Эльвира Набиуллина и комиссар ЕС по торговле Карел де Гюхт подписали меморандум о завершении Россией и ЕС переговоров по вступлению России в ВТО. Последним препятствием на пути Москвы в организацию сейчас, как известно, остается Грузия, настаивающая на установлении таможенного контроля на участках границы России с Абхазией и Южной Осетией, которые Тбилиси, в отличие от России, считает своими территориями.
В этой ситуации одной из центральных тем повестки общения лидеров России и Евросоюза станет модернизация российской экономики. Ее технологическая отсталость впервые была официально признана одной из российских бед еще в 2009 году. Об этом тогда прямо заявил президент Дмитрий Медведев, откровенно назвавший основанную на сырье экономику России примитивной. Чтобы изменить ситуацию и заняться обновлением экономики, Дмитрий Медведев создал государственную комиссию по модернизации, а потом в нашумевшей статье «Россия, вперед!» высказался за борьбу с тотальной коррупцией и привычной сырьевой зависимостью.
Эти планы российского руководства вдохновили более развитых соседей России. Особенно привлекательной предложенная российским руководством модернизационная повестка показалась Евросоюзу, являющемуся одним из ключевых политических и экономических партнеров России. На саммите в Стокгольме в конце 2009 года глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу предложил российскому президенту посильную помощь в его начинаниях. Вслед за этим ЕС разработал и передал властям России свой проект программы под названием «Партнерство для модернизации». Главная идея документа состояла в том, что никакая экономическая модернизация невозможна без демократизации и изменений в российской политической системе. Построение в России правового государства и достижение верховенства закона значилось в предложениях Евросоюза первым пунктом наряду с готовностью европейцев содействовать борьбе с российской коррупцией и помогать улучшать инвестиционный климат в Российской Федерации.
Правда, в Москве мнение о том, что экономические проблемы зачастую вызваны политическими причинами, особого энтузиазма не вызвало. Здесь рассудили, что партнерство с ЕС в деле модернизации должно основываться, прежде всего, на экономической основе и Европе не следует советовать России, как и что ей надлежит делать в сфере правосудия и политического устройства. Не случайно ответственным за модернизационное взаимодействие с Евросоюзом было назначено именно Минэкономразвития РФ и конкретно замглавы ведомства Андрей Слепнев. Под его началом была подготовлена российская версия программы «Партнерство для модернизации». В нем предусматривалось сотрудничество с ЕС практически во всех сферах, включая космос, медицину, навигационные технологии, программирование, производство современного промышленного оборудования вплоть до двигателей. Нашлось в нем место и борьбе с коррупцией — ее предлагалось искоренять с учетом конвенции Совета Европы от 1999 года об уголовной ответственности за коррупцию. Чтобы увеличить прямые инвестиции в российскую экономику, Минэкономразвития РФ предложило проанализировать, что мешает движению капиталов на территории, создать общую базу данных по объектам инвестирования и, привлекая бизнесменов с обеих сторон, вплотную заняться улучшением инвестиционного климата.
В настоящее время стороны называют программу «Партнерство для модернизации» механизмом. О его запуске было объявлено год назад на саммите в Ростове-на-Дону. А спустя еще полгода на брюссельской встрече Дмитрия Медведева с руководством ЕС было заявлено о том, что Москва и Брюссель приступают к реализации этой инициативы. О том, насколько успешно с тех пор продвинулся этот процесс, и должен рассказать на саммите Андрей Слепнев.
Чем именно сможет похвастать российский координатор механизма «Партнерство для модернизации», пока не очень ясно. С тех пор, как слово «модернизация» прочно вошло в лексикон политиков, Россия подписала двусторонние соглашения о сотрудничестве в деле модернизации более чем с половиной из 27 стран ЕС. Среди достижений, которые принято считать прямым следствием реализации механизма «Партнерство для модернизации», часто упоминают проделанную Российской Федерацией и ЕС работу по внедрению в России европейских технических регламентов. В прошлом году начал действовать скорректированный с учетом рекомендаций Евросоюза закон «О техрегулировании», в который были внесены поправки, допускающие заимствование иностранных техрегламентов до утверждения российских, а также упрощающие их утверждение. Вот только Брюссель озаботился этой проблемой еще до того, как Дмитрий Медведев стал президентом, — в ноябре 2007 года Еврокомиссия одобрила финансирование проекта под названием «Сближение технических регламентов, систем стандартизации и сертификации Европейского союза и Российской Федерации», выделив на него 2,5 млн евро.
Когда речь заходит о конкретных примерах сотрудничества, нередко упоминается такой проект, как германо-российское энергетическое агентство RuDEA (оно учреждено по инициативе президента Медведева и канцлера ФРГ Ангелы Меркель для продвижения энергоэффективных технологий), работающее в сфере повышения энергетической эффективности российской экономики. Правда, создано оно было еще в 2009 году — до того, как Россия и ЕС всерьез озаботились «Партнерством для модернизации». Отдельные проекты были запущены или планируются к запуску и с другими странами ЕС. Датская группа компаний Rockwool строит в особой экономической зоне «Алабуга» (Татарстан) самую мощную в мире линию по производству теплоизоляционных материалов для строительства (завод откроют в 2012 году), в том числе энергоэффективных домов. В Томском политехническом университете планируется запуск российско-бельгийской лаборатории в области химии полимеров для промышленности.
Важность уже проделанной работы никто не отрицает. Между тем, когда тема модернизации впервые возникла в отношениях ЕС и России, западные СМИ окрестили этот курс Дмитрия Медведева «второй перестройкой», ожидая, что программа станет самым масштабным в новейшей российской истории интеграционным проектом Российской Федерации и Запада. Но даже российские чиновники признают, что увидеть реальные результаты партнерства затруднительно. Представитель одного из российских ведомств, привлекавшихся к разработке механизма «Парт-
нерство для модернизации», сетует на то, что движение замедляется из-за отсутствия связующего звена между собственно соглашением и бизнесом. «Пока это документ политического плана — декларация о намерениях», — говорит чиновник.
В Европе, в свою очередь, отсутствие существенного прогресса упрямо связывают с внутриполитическими причинами. Там по-прежнему недовольны тем, как власти России борются с коррупцией. И самым ярким примером отсутствия такой борьбы называют дело управляющего партнера аудиторской компании Firestone Duncan Сергея Магнитского, умершего в СИЗО в 2009 году. Запад неоднократно указывал Москве на необходимость тщательного расследования обстоятельств этой смерти и наказания виновных. И даже грозил включить в список российских чиновников, которым может быть запрещен въезд в США и страны Евросоюза, не только тех, кто непосредственно вел дело умершего юриста, но и заместителя генпрокурора Виктора Гриня, а также председателя следственного комитета Александра Бастрыкина. Но накануне саммита РФ–ЕС российская Генпрокуратура объявила о том, что не нашла нарушений в действиях следователя по особо важным делам следственного комитета при МВД РФ Олега Сильченко, расследовавшего уголовное дело по налогам, обвиняемым по которому проходил Сергей Магнитский.
Другим раздражителем является судебный процесс над топ-менеджерами ЮКОСА Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым. После того, как в мае Мосгорсуд оставил в силе приговор Хамовнического суда, ранее приговорившего Ходорковского и Лебедева к 14 годам колонии (Мосгорсуд на один год сократил срок их содержания под стражей), верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон выступила со специальным заявлением. В нем она указала, что «дело Ходорковского и Лебедева стало символическим из-за отсутствия уверенности в том, как сегодня применяется закон в России», и напрямую увязала состояние дел в сфере правосудия с модернизацией.
«ЕС призывает Россию продемонстрировать свою решимость установить общество, основанное на верховенстве закона, — отметила госпожа Эштон. — Для осуществления подлинной политической, экономической и социальной модернизации необходимо провести в России реформы, направленные на создание прозрачной, независимой и надежной юридической системы, которая внушает доверие и свободна от политического вмешательства».
Брюссель, таким образом, указал, что ситуацию в российской экономике не исправить только лишь внедрением европейских техрегламентов, проектами по повышению энергоэффективности, пусть даже очень успешными, и экспортом в Россию самых передовых технологий. В ЕС хотели бы, чтобы российские власти хотя бы немного поработали над собой.