| Беспорядки | Номер 010 от 14-03-2000 Полоса 039 |
Несколько дней назад в районе населенного пункта Сельментаузен в Чечне сдались в плен несколько боевиков. Среди них был и 15-летний Ахмед. На вопрос "Почему воюешь?" Ахмед на ломаном русском ответил: "Религия у нас такая. Ислам. Воевать мы должны".— "С кем воевать?" — "С неверными". Таких мальчишек в сегодняшней Чечне тысячи.
— Двенадцати-тринадцатилетних пацанов забирают прямо из дома,— рассказывает офицер ФСБ, занимающийся расследованием ряда дел, в которых фигурируют подростки-боевики.— Матери не имеют права голоса, а отцы, как правило, по ряду причин отпускают сыновей. Им обещают хорошие деньги, говорят, что сын станет "настоящим мужчиной" и будет "мстить за родину". Семьи, в которых никто не работает, зачастую живут за счет своих нанятых боевиками детей. Платят мальчишкам немного, примерно $100 в месяц, но для простой чеченской семьи сегодня, когда исчезла возможность зарабатывать на краденой нефти, это большие деньги. Молодых бойцов обучали раньше в горных лагерях, а сейчас — просто в процессе ведения боев. Подросток стоит за взрослым боевиком и наблюдает за боем. В следующем бою он уже участвует сам.
Боевики и мстители
— Когда почти две с половиной тысячи боевиков прорывались из Грозного к Алхан-Кале, среди них было около 150 подростков от 14 до 17 лет,— рассказывает сотрудник ГРУ.— Были и убитые, и раненые. Пока они под обстрелом переправлялись через Сунжу, многие бросались в воду и замерзали. А в Алхан-Кале, когда жители вышли к боевикам и попросили оставить детей, боевики отказались выполнить их просьбу, объясняя это тем, что из подростков федералы быстро "выбьют" правду, и узнают все тайны боевиков.
Впрочем, по словам другого сотрудника спецслужб, мальчишки понимают, что если сболтнут что-то, то пострадают их семьи. Подростки, которых задерживают по подозрению в пособничестве боевикам, по словам офицеров спецслужб, малообщительны, а многие вообще не говорят по-русски. Все они слепо выполняют приказы своих командиров, ведь у чеченцев повиновение старшим — закон.
Но не только почтение к старшим заставляет чеченских подростков брать в руки оружие. Многие из подростков мстят за своих родных, погибших от рук федералов. Для чеченцев кровная месть — дело привычное. Этот обычай существовал в Чечне даже в советские времена. А при Дудаеве и Масхадове, когда в республике не стало ни милиции, ни прокуратуры, иначе расквитаться с обидчиками было просто невозможно.
Рассказывают, как до начала войны двое жителей Грозного ограбили и убили таксиста из селения Кулары, который их подвозил в город. Его родственники вскоре разыскали убийц. По законам кровной мести их ждала смерть. По обычаю казнить убийцу должен отец, сын или брат его жертвы. Но у таксиста был только девятилетний сын. Мальчишке дали пистолет и сказали: "Перед тобой негодяи, на которых кровь твоего отца, и ты, как настоящий мужчина, должен отомстить им". Мальчик, не раздумывая, исполнил приговор.
Почти никто из местных жителей не осуждал тех, кто вложил оружие в руки ребенка. Наоборот, о малолетнем палаче говорили с восхищением. Так что не удивительно, что когда недавно в Шали задержали 14-летнего Ибрагима, с явными следами пороха на руках и характерным синяком на плече, оказалось, что в Грозном у него погибли родители и Ибрагим решил мстить. На счету у этого мальчишки — несколько убитых солдат внутренних войск.
Еще один 14-летний подросток с винтовкой был задержан при выходе из Аргунского ущелья. Он говорил, что ненавидит ваххабитов, что его похитили и заставляли готовить еду боевикам. А оружие он взял для самозащиты. Но у сотрудников спецслужб есть основания полагать, что парень — из семьи ваххабитов, а в одном отряде с ним воевали и его братья.
Разведчики и диверсанты
Такие случаи, по словам военных, не редки, но ,как правило, боевики детей в горы не берут. Чаще всего подростки "работают" в населенных пунктах, где располагаются подразделения федеральных сил. Наблюдают за военными, доставляют корреспонденцию, еду, медикаменты. Дети практически не вызывают подозрений, и поэтому им поручают особые задания.
— Мальчишка лет восьми несколько раз проходил мимо нашего подразделения,— вспоминает офицер МВД Александр Наумов, служивший в Чечне еще в первую войну.— Мы думали, что это обычный местный ребенок, и даже шоколадом угощали. Но как-то вечером мы решили объехать посты на "бээмпэшке", и внезапно наш мальчишка, вертевшийся неподалеку, бросил что-то под колеса. Мы выскочили из машины. Под БМП лежала граната. Она не взорвалась, потому что мальчишка забыл выдернуть чеку. Не буду говорить, что предлагали сделать с этим пацаном, но в конце концов решили его отпустить. Все-таки ребенок.
Совсем недавно в Грозном неподалеку от воинской части задержали 13-летнего подростка. Военные рассказали, что мальчишка в первый раз пришел попросить хлеба. Его накормили. Он стал часто приходить к военным. Говорил, что родители погибли, и он остался один. Но после того, как подразделение несколько раз было обстреляно из миномета, а командир полка несколько раз услышал по рации, как боевики упоминают его фамилию, военные заподозрили неладное. Мальчишка оказался лазутчиком. Его задержали, но через пару дней отпустили.
— Никакие меры пресечения к подросткам не применимы,— говорит офицер ФСБ.— За пособничество боевикам их не привлекают. Не предусмотрено законом. Это хорошо понимают сами боевики, и потому работа этой несовершеннолетней "пятой колонны" их вполне устраивает.
Кумиры и проповедники
Легенды о героях-подростках рассказывают в Чечне еще со времен первой войны. Вот типичный сюжет одной из них.
Неподалеку от одного горного аула стоит подразделение российских войск. Приходит как-то в лагерь военных местный оборванец, останавливает проходящего солдата и говорит: "Мне к командиру вашему. Не покажешь, где?" — "А зачем он тебе?" — спрашивает солдат.— "Старейшины села прислали, просили передать письмо". Ничего не подозревая — мало ли деревенских пацанов вокруг бродит — солдат указывает на палатку командира. Мальчик входит в палатку, и через несколько секунд раздается взрыв. Это маленький камикадзе бросил под ноги командиру припрятанную за пазухой гранату.
Но чеченские дети между двумя войнами росли не только на легендах. Образцы для подражания были у них перед глазами. В августе 1996 года в свои аулы вернулись юноши, составлявшие костяк басаевских и радуевских отрядов в первой войне. Вернулись героями — они выстояли два года войны, и не просто выстояли, а воевали так храбро, что российская армия признала свое поражение. После августа 1996 года чеченская молодежь разделилась на два сословия — воевавших и не воевавших. Первым всюду оказывалось предпочтение: при поступлении в местные вузы, получении работы и т. д. Выйти замуж тоже было престижней за воевавшего. Местное телевидение только о том и вещало, как славно отстояли чеченские бойцы родную землю от оккупантов, и по несколько раз на дню передавало песни, сложенные о Басаеве и Радуеве.
Подростки мечтали повторить подвиги своих кумиров и толпами потянулись в лагеря Хаттаба и Басаева. К этому их подталкивали и ваххабитские проповедники, развившие бурную деятельность в Чечне после первой войны. Чуть ли не в каждом селе стали возникать мечети и духовные училища.
— Мой приятель уже месяц как по пятницам ходил в построенную недавно по соседству мечеть,— рассказывал 16-летний Магомед из поселка Катаяма.— Как-то пошел туда и я. Уж очень увлеченно рассказывал мой друг о своих новых наставниках. И вот что я увидел. В большом зале, сплошь устланном пушистыми коврами, сидели около трех десятков подростков и затаив дыхание слушали проповедь о священном газавате. "Каждый правоверный,— говорил наставник,— должен молить Аллаха о счастье умереть в газавате — священной войне с неверными". О газавате я слышал и раньше. Слышал, например, и то, что юноша, мечтающий погибнуть в джихаде, прежде должен получить благословение на это матери. А не каждая мать готова благословить сына на войну. Как быть? У проповедника был ответ и на этот вопрос: "Та мать, которая не дает благословения на газават, просто не ведает, в каком счастье она отказывает своему сыну, а значит, не грех и ослушаться ее",— сказал он. После проповеди мой приятель провел меня в другую комнату, где щедро угощали пловом и восточными сладостями. Однако я решил, что обедать буду лучше дома и, оставив друга за трапезой, уехал.
Вскоре Магомед узнал, что его друг был убит в Дагестане, куда пришел вместе с отрядом Хаттаба. И таких мальчишеских судеб в Чечне — тысячи.
ОЛЬГА АЛЛЕНОВА, МАКСИМ КОВАЛЕВ