Художник и публицист Семен Файбисович соединил оба своих дарования, выступив в Галерее Гельмана с инсталляцией "'Живые и мертвые' (Воспоминания о лете)", посвященной пожару на Останкинской башне и телевидению как таковому.
У художника есть преимущество перед публицистом — его продукт не такой скоропортящийся. И все же художника, создающего произведение на злобу дня, месяца или квартала, подстерегает та же опасность. Тема давно протухла, но Семену Файбисовичу удалось создать нечто, что выходит за рамки информационного повода. Тридцать шесть фотографий пустых телеэкранов с номерами каналов в правом верхнем углу выстроены наподобие баррикады или ширмы, за которой спрятан настоящий работающий телевизор, транслирующий будто бы в реальном времени репортажи с пожара Останкинской башни. На полу — обгорелые бумажки с логотипами различных телеканалов. Вот и вся инсталляция. Казалось бы, о чем тут говорить. Сгорела так сгорела.
Но прелесть проекта отнюдь не в общем сюжете, а в его деталях, опровергающих расхожее представление о том, что современные художники мыслят исключительно идейно, а не пластически, как художники традиционные. В самом деле, в Москве мало кто владеет жанром инсталляции, хотя редкая выставка не носит этого модного имени. "Живых и мертвых" можно назвать образцовым примером инсталляции, то есть художественно организованного пространства, в котором важна каждая мелочь. Например, то, что экранная ширма стоит под углом, что делает ее похожей на раскрытую книгу. Помните смешные упования на то, что прекращение трансляции заставит народ читать?
Художник бросил кость не только любителям "горячих" общественно-политических сюжетов, но и эстетам. Несмотря на свой минимализм его инсталляция прямо-таки напичкана отсылами к истории искусства XX века. Хоть к тому же минимализму — серия из 36 картинок с неодинаковыми полосками живо напоминает геометрическую абстракцию 60-х. Ну а вся конструкция буквально списана у знаменитого корейца Нам Джун Пайка (Nam Jun Paik), выстраивавшего из работающих видеомониторов целые египетские пирамиды и одним из первых увидевшего в поверхности телевизионного экрана отражение глобальной, дзенской пустоты. Эта пустота, которая существует за любым изображением, и есть настоящий сюжет выставки.
Иными словами, Файбисовичу можно было не дожидаться, когда башня сгорит, чтобы продемонстрировать эту идею со всей наглядностью. И раньше, в своей гиперреалистической живописи, он занимался тем же самым — обнажал условность любой картинки, переводя внимание зрителя с сюжета (например, первомайская демонстрация) на помехи и огрехи зрения и его инструментов — от человеческого глаза, затуманенного слезами, до запотевшего окуляра телекамеры. И вот логическое завершение темы — то, что было носителем изображения, стало изображением как таковым. Единственное, что здесь кажется лишним, это название, сбивающее с толку: при чем здесь живые, мертвые и Константин Симонов?
МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА
Выставка открыта до 6 января по адресу: ул. М. Полянка, 7/7