Дело офицеров управления "К" приобрело новый поворот. Решением замгенпрокурора Виктора Гриня отменено возбуждение уголовного дела против Фарита Темиргалиева и Михаила Куликова, подозреваемых в получении взятки за "крышевание" казино в Подмосковье. На вопросы ведущего Андрей Норкина ответил председатель партии "Яблоко" Сергей Митрохин.
— Ну, известно ведь, что Дмитрий Медведев уже вызывал к себе Юрия Чайку, Александр Бастрыкина, дело было это уже довольно давно. Еще, если не ошибаюсь, до начала активной фазы истории с подпольными казино. Тем не менее, похоже, никак этот конфликт не заканчивается. Как бы это все прокомментировали вы? Что еще нужно сделать для того, чтобы прекратить эту войну силовиков? Может, руководство сменить?
— Ну, вообще-то в таких случаях меняется руководство в цивилизованных странах. Но только для начала надо выяснить все-таки, кто прав: Следственный комитет или прокуратура. У меня складывается впечатление, что прокуратура просто выгораживает своих людей, своих высокопоставленных начальников как минимум подмосковных, возможно, родственников каких-то своих. О чем тоже была информация.
— Вы имеете в виду историю с сыном генпрокурора?
— Да-да-да. Поэтому здесь прокуратура, кажется, выглядит не очень.
— А что значит, надо разобраться? Вот как вы это видите?
— А разобраться очень просто. Надо возбудить, не отменять это уголовное дело, как прокуратура все время делает, а дело возбудить. Я думаю, что если президент такое поручение давал — разобраться во всех этих вещах, он сейчас должен провести очень серьезный разговор с господином Чайкой и другими высокопоставленными прокурорами, и потребовать от них не препятствовать уголовному делу.
— Сергей Сергеевич, а если такой вариант: он уже с ними, — я имею в виду президент, — он уже с ними встречался. Вроде как, что-то сказал. Но дело дальше не идет. Может быть, стоит подумать о том, как придать толчок с другой стороны? Ну, допустим, пусть Дума что-нибудь такое скажет.
— Знаете, я тоже руководитель. Гораздо меньшего масштаба. Я руковожу политической партией. Но если кто-то из сотрудников моего аппарата не выполняет мои поручения, я добиваюсь выполнения разными способами. В том числе и очень жесткими. Почему президент этого не может сделать, я не понимаю.
— Я не знаю, может быть, не может? Может, какие-то тонкости взаимоотношений.
— Как не может? Тогда мы живем в очень опасном государстве. Оказывается, это государство неуправляемо. В нем можно творить беззакония, "крышевать" запрещенные виды бизнеса, при этом оставаясь безнаказанными. И все это при полном понимании ситуации первым лицом государства. Это государство таким образом является крайне опасным для своих собственных граждан.
— Вы даже в страшном сне не можете поверить в такую ситуацию? У вас нет доказательств, что у нас что-то похожее?
— Ну, у нас как раз очень похожее сегодня творится в стране. Раз такие вещи происходят.
— Ну, как вы думаете, насколько долго будет эта история тянуться, и что нам в следующем акте ждать?
— Я думаю, ситуация здесь упирается в какой-то конфликт на самом верху, потому что иначе генпрокуратура не вела бы себя так беспардонно, я бы сказал. Чем это закончится, мы сегодня знать не можем. Скорее всего, будут предприняты все усилия, чтобы выгородить тех, кого надо выгородить, тех, кого хотят выгородить. Таким образом, наше государство лишний раз распишется в том, что оно может преследовать преступников только в том случае, если это простые граждане. А если это большие начальники, то наше государство будет покрывать любые преступления этих лиц.