Основатель фонда "Город без наркотиков" ЕВГЕНИЙ РОЙЗМАН заявил корреспонденту "Ъ" АЛЕКСАНДРУ ЧЕРНЫХ, что для успешной борьбы с наркоторговлей необходимы ужесточение санкций к продавцам и политическая воля руководства страны.
— Согласны ли вы с выводами Глобальной комиссии о том, что "репрессивная стратегия не решит проблемы", а война с наркотиками "не может быть выиграна"?
— Это частные выводы отдельных лиц, которые после ухода с высоких постов пытаются обратить на себя внимание. Их заявления о том, что борьба с наркотиками ведет лишь к росту наркоторговли, прямая ложь. Наивные люди не понимают, что если бы борьба не велась, то наркоманов стало бы в сотни раз больше. Страны, которые, как Китай, пошли по пути ужесточения санкций за торговлю наркотиками, получили положительный результат. Я видел сам: где не дают торговать наркотиками, там ими никто не торгует.
— Существует ли в России четкая государственная стратегия по борьбе с наркотиками?
— У нас борьба с наркотиками слишком политизирована. А главное, многие, скажем так, участники соревнований личную корысть ставят выше государственных и человеческих интересов. У нас власть не может решить даже проблему с безрецептурной продажей кодеиносодержащих лекарственных препаратов, из которых варят наркотик "крокодил".
Каждый здравомыслящий человек понимает, что надо начинать с введения жесточайшего визового режима с наркопроизводящими регионами, например с Таджикистаном. Надо вводить строгое наказание за торговлю вплоть до пожизненного заключения, если наркотик продавался несовершеннолетним, с использованием служебного положения или не первый раз. Но для всего этого требуется политическая воля, которой у руководства страны не наблюдается. Президент впервые сделал какие-то серьезные заявления по этой теме только после заседания Госсовета в апреле 2011 года.
— В частности, президент предложил подумать о введении уголовной ответственности за употребление наркотиков — с альтернативой принудительного лечения.
— Это как раз очень сильная и разумная мера. Очень многие страны пошли по этому пути: человеку предлагают на выбор идти в тюрьму или лечиться. Но надо понимать, что у нас государственная наркология развалена напрочь. Поэтому надо срочно готовить штат врачей, создавать современные реабилитационные центры, выделять средства на всю эту работу. Практика показывает, что даже такие затратные способы в конечном счете экономят деньги налогоплательщиков. Ведь предоставленный самому себе наркоман гораздо дороже обходится обществу.
— Поддерживаете ли вы идею тестирования учащихся школ и вузов на употребление наркотиков?
— Совершенно нормальная процедура, мы же проходим флюорографию два раза в год. Такое тестирование должно быть обязательным, даже если его так не называть. Например, в рамках диспансеризации, где все и так сдают кровь, добавить собеседование с наркологом. А в вузах заключать контракт, что за употребление наркотиков студент будет немедленно отчислен.
Надо понимать, если мы считаем наркоманию болезнью, то чем раньше ее выявим, тем больше шансов ее вылечить. А еще это мощное профилактическое средство: если есть шанс быть пойманным, лишний раз никто не будет употреблять.
— Как вы относитесь к лечению с помощью заместительной терапии?
— У нас ее точно не будет, государство против таких способов. Она ведь провалилась практически во всех странах, поэтому от нее и там отказываются. Наркоман, в отношении которого действует такая программа, лишается шансов на спасение и потихонечку превращается в растение. Просто в мире сумасшедшее перепроизводство метадона, который надо куда-то деть. Поэтому метадоновую программу пытаются запихать и в Россию. За этим стоят конкретные люди, которые платят разным там... словом, тем, у которых задача как-то пристроить этот препарат.
— Ваши методы лечения наркоманов, несмотря на критику профессиональных наркологов, пользуются общественной поддержкой. Люди начинают открывать похожие "реабилитационные центры" и в других городах. Почему общество готово пойти за вами, несмотря на то что закон не всегда разрешает подобные действия?
— Наш реабилитационный центр в Екатеринбурге существует с 1999 года, через него прошли тысячи и тысячи людей. Если бы у нас не получалось, к нам бы люди не шли. Мы не ждем, пока кто-то разработает какой-то закон, мы помогаем здесь и сейчас. Поэтому нас не дают разгромить, ведь за нас люди поднимаются.