Коллекция наград двукратного олимпийского чемпиона Вячеслава Екимова, чья уникальная спортивная карьера началась на треке под руководством тренера Александра Кузнецова в конце 1980-х годов, а закончилась в американской профессиональной команде Discovery Channel в 2006-м, в ближайшее время должна пополниться третьим олимпийским золотом. Спортивный директор американской группы RadioShack ВЯЧЕСЛАВ ЕКИМОВ в интервью корреспонденту “Ъ” ВАЛЕРИИ МИРОНОВОЙ рассказал о своих эмоциях и дал оценку обстоятельствам, заставившим олимпийского чемпиона 2004 года в гонке с раздельным стартом Тайлера Хэмилтона расстаться с наградой и вдобавок обвинить в употреблении допинга семикратного победителя Tour de France Лэнса Армстронга.
— Как вы узнали о том, что почти уже стали трехкратным олимпийским чемпионом?
— На прошлой неделе Лэнс Армстронг написал в Twitter: поздравляю Екимова с его третьим олимпийским золотом. Я понял, что, наверное, что-то случилось с Тайлером Хэмилтоном, и ответил: посмотрим, хватит ли у этого парня духа по собственному желанию вернуть медаль? А дальше понеслись новости о том, что Тайлер признался в употреблении допинга, свою медаль передал в USADA, а теперь американской антидопинговое агентство должно передать ее в Международный олимпийский комитет (МОК). МОК, в свою очередь, свяжется со мной и с третьим призером, американцем Бобби Джуличем, чтобы и мы свои медали переслали в Швейцарию. А когда МОК соберет их все, то передаст в соответствующие национальные олимпийские комитеты для вручения. Мне все равно, когда конкретно я ее получу. Эту медаль я ждал семь лет, так что подожду еще.
— Что, по-вашему, кроется за запоздалым признанием Тайлера Хэмилтона?
— Основной мотив — деньги. В 2004–2005 годах он, а позже и Флойд Лэндис, который после победы на Tour de France 2006 года вскоре был лишен этого титула из-за положительного допинг-теста, начали борьбу за свои «непорочные» имена и потратились полностью. Суды, адвокаты — это стоит огромных денег. Но если Лэндис сориентировался и, понимая, что американцев, сдвинутых на благотворительности, можно развести на мякине, создал фонд в свою защиту, собрал около $1 млн, а потом спустил не только их, но вдобавок и свои деньги, то Хэмилтон защищался исключительно из собственного кармана. В результате денег у него нет, имя опорочено. Остается уйти в тень, подождать, пока сойдет пена, а потом готовить план возвращения. Эту его попытку вновь громко о себе заявить я бы сравнил с попыткой публичного самоубийства.
— А зачем Флойд Лэндис с Тайлером Хэмилтоном потянули за собой Лэнса Армстронга?
— В случае если федеральное расследование докажет, что Лэнс допинг принимал, ему предъявят иск на огромную сумму. Лэндис, скорее всего, пошел на это на условии, что будет участвовать в дележке этих денег. У Хэмилтона, полагаю, иной мотив. Он хочет написать книгу обо всех своих прегрешениях. Издать ее в США стоит дорого, а риск, что успеха у книги не будет, огромный. Значит, издатель должен быть звездный. А звездный издатель не возьмется за книгу без скандала. В своих интервью Хэмилтон также говорил, что допинг в команде навязывали всем, и он видел, как принимал его Армстронг. Он спрашивал Лэнса: дескать, если мы залетим, что будет? И якобы тот ему ответил: не волнуйся, я же в 2001 году «залетел» на «Туре Швейцарии», и ничего. Свидетельствую: я участвовал в том «Туре» и ничего подобного не видел. Лжецы кончают очень плохо…
— Тем не менее свидетельств против Лэнса Армстронга достаточно?
— Мне известно, что если против тебя много даже бездоказательных свидетельств и косвенных улик, то по американским законам судья может сделать тебя виновным и заставить оправдываться. Но у Армстронга есть железобетонный аргумент — более 500 сданных им допинг-тестов. И все они чистые.
— Какова его реакция на обвинение?
— Мы пересекались с ним год назад, но я не из тех, кто копается в душе ближнего. Однако понимаю, что жизнь у Армстронга нынче несладкая. В нашей команде все осуждают Лэндиса, Хэмилтона и примкнувшего к ним Джорджа Хинкапи. Последний, например, считал Лэнса чуть ли не братом, однако тоже дал показания федеральному следователю, от которого, собственно, и произошла утечка в прессу. Следствие упирает на то, что якобы для закупки допинга использовались федеральные средства. Ведь US Postal — государственная компания. Но если следствие дает течь, выдавая показания свидетелей для создания шумихи, если больше внимания привлекается на сторону расследования, а не Лэнса, значит, позиция у следствия не слишком сильная.
— Как вы восприняли известие о третьей олимпийской золотой медали? Ведь теперь в историю отечественного велоспорта вы войдете как первый наш трехкратный олимпийский чемпион.
— К «разделке» в Афинах я был готов блестяще, долго лидировал и был уверен, что выиграю. Но вскоре после старта, глотнув воды из бачка, воткнул его мимо рамы, и он упал. На последних 15 км я «высох», и по ногам пошли судороги. По олимпийским правилам из машины сопровождения взять бачок было нельзя, а нашего человека, который мог бы передать мне его в определенном пункте дистанции, на месте почему-то не оказалось. После разочарования я осознал, что получить олимпийскую медаль в 38 лет тоже достижение. Вскоре как гром среди ясного неба пришла весть о положительной пробе А у Тайлера Хэмилтона. Забрезжила надежда на то, что золотая медаль моя. Однако выяснилось, что проба В непреднамеренно уничтожена. А на Vuelta 2004 года Хэмилтон все-таки попался на гемотрансфузии. 23 сентября того же года UCI (Международный союз велосипедистов.— “Ъ”) и МОК выпустили два пресс-релиза, в которых UCI сообщал о двухлетней дисквалификации Хэмилтона, а МОК — о том, что золотая олимпийская медаль у него все-таки остается. До этого дня я жил надеждой, но потом она затухла окончательно. Была мысль доказать свою силу еще и на Олимпиаде 2008 года в Пекине, однако в 2005 году мне сделали операцию по поводу травмы спины, а в 2006-м году я окончательно понял, что со страхом в голове больше кататься не могу. Одновременно мне поступило предложение стать директором в той же команде Discovery Channel — преемнице US Postal, за которую я выступал уже многие годы. Когда перед мучимым жаждой человеком ставят стакан воды, то особого выбора у него не остается.
— Контракт с RadioShack в этом году у вас заканчивается. Чем займетесь потом?
— Захотят ли спонсоры финансировать нашу команду дальше, неизвестно. Но в листе ожидания на пролонгацию контрактов числюсь и я.
— А в российский проект вас разве не приглашали?
— Я привык к своей команде, и ее предложение будет мной рассматриваться в первую очередь. Но я не исключаю, что мои знания и умения когда-то найдут приложение и в российском велопроекте. Мне кажется, у меня сложились нормальные отношения с организатором «Катюши» — главой группы компаний «Итера» и президентом федерации велоспорта России Игорем Макаровым. Прошлой осенью мы встретились. Но умер Виктор Черномырдин, друг Игоря Викторовича, и, понимая, в каком он состоянии, все свои вопросы я оставил тогда при себе. Однако был рад уже одному тому, что он меня в эту поездку пригласил и тем самым показал свое ко мне расположение. Потом я пытался несколько раз связаться с «Итерой», чтобы изложить некоторые свои мысли, в том числе и коллегам господина Макарова, но безуспешно.
— Чему вы научились за пять лет совместной работы с Йоханом Брюнелем — одним из лучших, как принято считать, менеджеров мирового велоспорта?
— Брюнель — ходячая википедия и пример работоспособности, ума, схватывания ситуации, ориентации в пространстве. Этому научить невозможно. Но, наблюдая за тем, как он работает, я учился сам.
— Вы готовы выйти из тени Йохана Брюнеля и руководить какой-либо профессиональной командой самостоятельно?
— Американцы на этот вопрос ответили бы просто: если не я, то кто? Я рассуждаю примерно так же. И не боюсь ответственности. Но, подключившись к какому-то новому для себя проекту, я хочу, чтобы мое слово было не совещательное, а имело бы вес в принятии стратегических решений. А на вторых ролях я прекрасно себя чувствую и в RadioShack. Менять шило на мыло ради денег смысла не вижу.
— Что, по-вашему, необходимо предпринять, чтобы наш велоспорт вышел на мировой уровень?
— Самое главное — развивать календарь внутренних соревнований, сделав этот процесс, как во всех странах Европы, перманентным. Допустим, один большой спонсор учреждает свой кубок. И каждую неделю 180–200 отобранных для участия в нем ребят начинают в рамках этого кубка гоняться. Это могут быть гонки на уикенд, многодневки или классические однодневки, которые обеспечат спортсменам главное — постоянную соревновательную нагрузку. Зимой, кстати, можно прекрасно гоняться в Краснодарском крае. Естественно, под календарь создается и рейтинг гонщиков, верхушка которого и составит впоследствии костяк, к примеру, молодежной «Итера-Катюши».
— Есть ли сейчас в России по-настоящему талантливые молодые гонщики?
— Из тех, кто у меня на глазах, выделю спринтера Дениса Галимзянова. Я давно уже говорил, что его необходимо выкатывать, создав спринтерскую раскатку в лице Николая Трусова, Алексея Маркова и Александра Серова. Но с двумя последними «Катюша» рассталась… Кстати, россияне в команде на второстепенных ролях. Один Саша Колобнев пытается сражаться за себя. Конечно, есть звездные ребята — Филиппо Поццато (30 июня он сломал руку и выбыл из строя.— “Ъ”) и Хоакин Родригес. Но команда настолько большая, что лидеры могут ехать в больших гонках с поддержкой из других иностранных бойцов. А российское звено хорошо бы использовать в гонках помельче. Но это были бы их гонки.
— Зато в Tour de France одни россияне поедут…
— Для них это шанс показать свое лицо. Володя Карпец поборется за место в генеральной классификации, а Александр Колобнев, Сергей Иванов и Владимир Гусев — за этапы. Во всяком случае, скоро мы увидим российский состав на «Туре» и поймем, жизнеспособная это идея или же полная утопия.