Премьера мюзикл
Один из лучших бродвейских мюзиклов, "Суини Тодд, демон-брадобрей с Флит-стрит", поставили в парижском театре "Шатле". Потоки сценической крови наблюдал специально для "Ъ" АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.
История Суини Тодда в Лондоне XIX века была известна не хуже истории Джека-потрошителя. Брадобрей с Флит-стрит, безвинно упеченный в тюрьму сластолюбивым судьей, подбивавшим клинья к его жене, возвращается через 20 лет, чтобы отомстить обидчику. Кто чем работает, тот тем и танцует — орудием убийства у брадобрея оказывается бритва. Постепенно он входит во вкус и начинает резать направо и налево (верх и вниз, если быть точным). Жертвами становятся судья и его помощник, родная дочь и итальянский парикмахер Пирелли, с которым Тодд вступает в публичное состязание, а также масса случайных людей.
Роман с продолжением из жизни брадобрея-убийцы печатался в лондонских газетах еще в 1840-х годах, вскоре появилась и первая пьеса. Вымышленный персонаж Суини привлекал обыденностью преступлений, смерть в его исполнении подкрадывалась нежданно, могла, как любовь, настичь без всякого повода.
Англоязычная культура до сих пор сохранила к нему интерес. Бродвейский мюзикл, написанный Стивеном Сондхаймом в 1973 году, по-прежнему в строю. Недавно на экраны вышла его экранизация от Тима Бертона с Джонни Деппом в главной роли (кто видел фильм, тот поймет, о чем парижский спектакль: сюжеты идентичны). Нынешняя постановка Сондхайма в парижском театре "Шатле" базируется на нью-йоркском спектакле 1979 года, режиссуру которого обновил англичанин Ли Блэкли. Специалист по классической опере, он ставит все и всех, от "Орфея и Эвридики" до "Любви к трем апельсинам". Ставил он и "Поворот винта" Бриттена. "Суини" близок поэтике Бриттена. Мрачная викторианская атмосфера возникает во многом благодаря массивным декорациям Тани Маккалин. Простые и в то же время не вполне понятные характеры, цепь жутких событий... Блэкли — мастер выстраивать мизансцены и работать с певцами. Они пришли в основном из оперы. Заглавную партию в очередь поют баритоны Род Гилфри, записавший, в частности, с Гардинером депонтевскую трилогию Моцарта, и Франко Помпони (в прошлом году пел Дон Жуана в Большом театре в спектакле Курентзиса--Чернякова). Особенно повезло Блэкли с Кэролайн О`Коннор, исполняющей партию новой подружки брадобрея, миссис Ловетт. За артистичной певицей, легко заставляющей зал смеяться, явно выстроится очередь из продюсеров. Ее героиня делает из жертв Суини пироги с мясом, пользующиеся успехом во всей округе. Печи находятся под кабинетом брадобрея, своих жертв он спускает вниз при помощи люка.
Но сходство с Бриттеном длится недолго — и с точки зрения драматургии (пьеса Кристофера Бонда, на которой базируется либретто, не ровня роману Генри Джеймса, вдохновившему в свое время Бриттена), и тем более в плане музыкальном.
Сондхайм, как все приличные подростки, учился в детстве фортепиано. Он любил "Полет шмеля", "Элизе", джазовые композиции, но, как признается в автобиографии, по-настоящему обожал лишь киномузыку, причем из страшных фильмов, таких как эдвардианский триллер Джона Брама "Hangover Square" или ленты Хичкока. Неудивительно, что "Суини", самый известный опус Сондхайма,— чистой воды киномузыка. Все же композитор работал — в том числе как либреттист и автор стихов — над двумя дюжинами фильмов и мюзиклов, от "Вестсайдской истории" до "Маленькой ночной музыки", получил массу Tony и Grammy и даже Пулитцеровскую премию. Но что хорошо в кинозале, то порой утомляет в зале театральном. Нельзя сказать, что полтора часа первого акта пролетают быстро. Но едва в антракте Темза окрашивается на занавесе в красный цвет, мюзикл набирает обороты.
Композитор, которого называют последним из великих бродвейских авторов, долго размышлял о жанре "Суини" и пришел к выводу, что это "черная оперетта", оперетта с черным юмором. В таком качестве его и ставят не только на Бродвее, но и в классических оперных театрах — от Нью-Йорка и Чикаго до Лондона и теперь вот Парижа. "Шатле", где некогда Дягилев начинал "Русские сезоны", в последние годы пристрастился к мюзиклам, чередуя их постановки со сложными оперными проектами. Непонятно, чего больше в этом влечении традиционного музыкального театра к гиньолю. Это признак усталости, желание разнообразия или стремление обновить кровь — при всей двусмысленности такого утверждения в свете лезвия брадобрея с Флит-стрит?