Модернизация с препятствиями
Курс на инновационное развитие экономики российское руководство выбрало давно и подтверждало его неоднократно. Но, хотя видимых противников у этой идеи нет, «блицкрига» в завоевании новых технологических высот пока не получилось. Прежде всего потому, что меры господдержки зачастую не дают планируемого эффекта, а отечественный бизнес в массе своей проявляет мало заинтересованности в модернизации. Эксперты спорят о причинах и путях преодоления этого явления, а региональные власти пытаются создать инфраструктуру, которая способствовала бы инновационному развитию.
То, что перевод российской экономики на инновационные рельсы идет со скрипом, признают сами руководители государства. Пять лет назад Владимир Путин, занимавший тогда пост президента РФ, говорил о том, что для переориентирования экономики необходимо решить ряд первоочередных задач: стимулировать рост инвестиций в производственную инфраструктуру и в развитие инноваций, повышать ориентированность научных организаций на потребности реальной экономики, развивать предпринимательскую инициативу во всех секторах экономики и создавать для этого необходимые условия. Тогда эти положения были заложены в «Стратегию развития науки и инноваций в РФ на период до 2015 года». В 2009 году его преемник Дмитрий Медведев вынужден был констатировать: «Пока не показали серьезных результатов ни малые фирмы, которые мы пытались и пытаемся создавать, ни технопарки, ни различного рода центры трансфера технологий, всякого рода новые формы, которые мы пытаемся использовать, ни «Российская венчурная компания», ни технико-внедренческие особые экономические зоны. Все это в основном, надо признаться откровенно, существует только на бумаге».
Критика, которая раздается со стороны части академического сообщества, часто еще более сурова. «Из 17 показателей «Стратегии развития…», динамику которых можно проследить, только четыре соответствуют поставленным тогда задачам, динамика семи показателей хуже, чем даже в инерционном сценарии, а шести – противоположна (должны расти, но фактически падают)», - утверждает заместитель директора Института экономики и организации промышленного производства (ИЭиОПП) Сибирского отделения РАН Виктор Суслов. По его данным, если, согласно стратегии, внутренние затраты на исследования и разработки в РФ в 2010 году должны были достигнуть 1,63% (в 2005 году – 1,07%) от ВПП, то на практике они составили всего 1,32%. Удельный вес предприятий, осуществляющих технологические инновации, практически не изменился за последнюю пятилетку (9,3% в 2005 году, 9,5% - в 2010-м), а число малых инновационных предприятий и вовсе стало сокращаться. «Мы прозевали информационную, телекоммуникационную, микроэлектронную, биотехнологическую, нанотехнологическую революции. Отстали и продолжаем отставать в авиакосмической, оборонной промышленности, потеряли приоритеты в большинстве технологий, обеспечивающих национальную безопасность», - считает господин Суслов.
Поиск причин и виновных с последующим исправлением и наказанием соответственно идет с переменным успехом. Ведущий научный сотрудник ИЭиОПП Борис Лавровский полагает, что коренная причина отсутствия заметного технологического прогресса в России связана как с отсутствием реальной конкурентной среды, так и с возможностью сравнительно безболезненно существовать за счет природной ренты. Академик РАН, директор Института катализа СО РАН Валентин Пармон уверен, что системные ошибки были допущены непосредственно при построении инновационной системы. «Прежде всего, была допущена ошибка в выборе направления главного удара. Им для инновационной системы России должен быть, так же как и в США, Германии, Франции, не малый и средний бизнес, а крупная промышленность», - говорит он. Кроме того, господин Пармон считает, что государственные ресурсы, нацеленные на инновации, должны получать не производящие компании (они не заинтересованы распространять технологии среди конкурентов), а те, «кто профессионально занимаются их (инноваций. – BG) тиражированием, то есть инжинирингом». В свою очередь, председатель научного совета Сибирского экспертного центра «Модернизация» Антон Дидикин подчеркивает, что модернизация не может быть общенациональной и должна реализовываться с учетом региональной специфики.
О том, что цель государство выбрало труднодостижимую, говорит хотя бы тот факт, что едва ли не каждое обсуждение этой проблемы начинается с попытки определения самого понятия «инновация». «Я произвожу уникальное оборудование для молочных заводов. Это инновации или нет?» - с искренним любопытством спросил президиум один из участников апрельского I Регионального инновационного форума «Стратегия социально-экономического развития Сибири до 2020 года. Новосибирская область – развитие наукоемких отраслей и производств». Любопытно, что такого определения нет и в региональном законе 2007 года «О политике Новосибирской области в сфере развития инновационной системы». Там лишь указывается, что «инновационная продукция – результат инновационной деятельности, предназначенный для реализации», а «инновационная система Новосибирской области – совокупность субъектов и объектов инновационной деятельности». «Инновации – производство продуктов, которые никто не производил. Или использование технологий, которых не было. Но главное (для инноваций. – BG) – это способность давать конкурентное преимущество», - формулирует заместитель председателя регионального правительства Владимир Никонов.
Между тем вопрос о понятии не теоретический, а вполне прикладной, потому что именно инновационные предприятия вправе рассчитывать на дополнительные льготы и бонусы со стороны властей. За последние годы в Новосибирской области был создан целый ряд инструментов стимулирования инновационной деятельности, включающий законодательную базу, финансовые институты и инфраструктуру, систему развития инновационного предпринимательства и т. д. В регионе действуют ГАУ «Новосибирский областной фонд поддержки науки и инновационной деятельности», ЗПИФ «Региональный венчурный фонд инвестиций в малые предприятия в научно-технической сфере», Фонд развития науки и инноваций и целый ряд других структур, позволяющих инноваторам получать различные виды господдержки. «Областное правительство, хотя и ошибается порой в каких-то деталях в реализации своей экономической политики, но однозначно его заслугами можно считать две вещи – власти здесь не мешают бизнесу и оказывают ему реальную поддержку», - говорит управляющий партнер DSO Consulting Сергей Дьячков.
По данным заместителя министра образования, науки и инновационной политики Марины Ананич, в 2009 году на Новосибирскую область пришлось более 50% патентов в промышленности, выданных российским заявителям в Сибирском федеральном округе. Выработка на одного работника в год в инновационном бизнесе выросла в инжиниринге до 2,56 млн руб. в год, в информационных технологиях – до 1,93 млн руб., в приборостроении – до 1,65 млн руб. Результаты деятельности как отдельных инфраструктурных проектов, так и собственно компаний также говорят о том, что экономического успеха в инновационной деятельности можно добиваться и в существующих условиях. По данным «Инновационной компании САН» (производство чернил, высокотехнологичных химических продуктов, оборудования цифровой струйной печати), она вошла в десятку ведущих проектных компаний «Роснано» по выручке (правительству РФ через госкорпорацию принадлежит 25% холдинга САН). Комплексный консалтинг АНО «Инновационный центр Кольцово», по данным его директора Андрея Линюшина, только в 2010 году обеспечил подписание инвестиционных соглашений и привлечение в инновационные проекты кольцовских компаний стадий seed и start up около 90 млн руб.
Впрочем, общий климат инновационного развития по-прежнему определяется на федеральном уровне. В настоящее время в стадии обсуждения находится разработанный Минэкономразвития РФ проект «Инновационная Россия – 2020» (стратегия инновационного развития РФ до 2020 года, документ датирован февралем 2011 года). Он, в частности, предполагает занятие доли в 5-10% на рынках высокотехнологичных и интеллектуальных услуг по пяти-семи позициям, повышение доли высокотехнологичного сектора в ВВП с 10,9% до 17-20%, увеличение в пять-шесть раз доли инновационной продукции в выпуске промышленности, с 9,4% до 40-50% – доли инновационно активных предприятий.
Этот документ уже вызвал критику со стороны сибирских ученых. ««Тело» стратегии настолько рыхло, что его фактически нет. «Углубить», «расширить», «действовать в направлении улучшения…» – толку от таких формулировок мало», - говорит Виктор Суслов. «Полагать, что Россия в краткосрочной и среднесрочной перспективе откажется от максимально возможного использования своих естественных преимуществ, связанных с высокой ресурсной составляющей в экономике, было бы преждевременным и иллюзорным. Цель должна заключаться не в отказе от ресурсной ориентации, а в повышении эффективности основного производства на базе технологической модернизации», - предлагает Борис Лавровский.
В числе мер, которые считают целесообразными в ИЭиОПП СО РАН, освобождение предприятий от налога на прибыль в случае, если она направляется на качественные инвестиционные проекты. «Если проект предусматривает инновации и модернизацию, то налог должен быть отрицательным, например минус 25% (государство софинансирует проект — к каждому рублю добавляет 25 копеек), а если имеет место ориентация на отечественные инновации, соответствующие мировому уровню, то налог – минус 50%», - приводит пример господин Суслов.