Генерал Ратко Младич, бывший командующий армией боснийских сербов, арестован в северной Сербии, где он жил по подложным документам. Он, скорее всего, будет выдан Трибуналу по бывшей Югославии в Гааге. Константин Эггерт считает, что с арестом Младича войну в бывшей Югославии можно, наконец, считать завершенной.
Даже по эластичным понятиям балканской морали, Ратко Младич отличался беспримерной жестокостью. Найдите на You Tube кадры лета 1995 года из боснийского города Сребреница. На них генерал успокаивает жителей мусульманского городка — мол, не бойтесь, ничего плохого мы вам не сделаем. Спустя несколько часов солдаты боснийской сербской армии начали отделять мужчин и мальчиков Сребреницы от женщин. Им связывали руки за спиной и расстреливали. Почти восемь тысяч убитых — первый масштабный случай геноцида в Европе со времен Второй мировой войны.
Бойня в Сребренице и трехлетняя осада Сараево станут главными пунктами обвинения против Младича в Гаагском трибунале. Несмотря на сложившееся в России превратное мнение, это один из самых профессиональных и неспешных судов мира. Он судил, судит и еще будет судить хорватов и мусульман, сербов и косовских албанцев. Все эти народы имеют немало постыдного в своей недавней истории. И для каждого из них назвать своих собственных негодяев негодяями — ох как нелегко.
В наконец завершившейся истории с поимкой Младича самое интересное — это реакция сербского общества. Для многих боснийских сербов и в самой Сербии Младич был и остается патриотом и героем. Десять лет он скрывался, имея немало сочувствующих и покровителей среди сербских силовиков. В 2005 году неправительственный Центр гуманитарного права в Белграде обнародовал видео, на котором прикомандированный к боснийским сербским частям, сербский полицейский спецназ с шутками и прибаутками расстреливает нескольких безоружных боснийских мусульман. Это стало шоком для сербского общества, вынужденного посмотреть на себя и на свою правду в той войне по-новому.
Президенту страны Борису Тадичу, объявившему о поимке Младича, не откажешь в мужестве. На протяжении нескольких лет он упорно добивается изменения отношения к Сербии и сербам со стороны как мирового сообщества, так и бывших врагов его страны в войнах девяностых — хорватов и боснийских мусульман. Я говорил с ним около года назад на одной из международных конференций и был впечатлен тем, как упорно Тадич стремится доказать своим соотечественникам, что гордиться убийцами и военными преступниками — аморально и недостойно. В России уже раздаются голоса: "Сотрудничество с Гаагским трибуналом — необходимое условие европейской интеграции для Сербии. Ее руководство загнали в угол". Даже если это так, то суд над подозреваемыми в военных преступлениях — это не самое тяжелое условие.
Дискуссия о том, кто прав и кто виноват, не закончена в Сербии и вообще в бывшей Югославии до сих пор. Она не закончится еще долго. Но люди там уже начали учиться задавать самим себе неприятные вопросы и давать на них честные ответы. И в этом смысле югославская война, кажется, наконец завершилась.