Выставка искусство
В Третьяковской галерее на Крымском валу открылась выставка "Святая Русь". Эпохальный межмузейный проект по экспонированию драгоценнейших памятников русского искусства X-XVIII веков был сначала реализован в прошлом году в парижском Лувре, а теперь с легкой руки Дмитрия Медведева повторяется в России. Как показалось СЕРГЕЮ ХОДНЕВУ, именно теперь, на родине, эти шедевры показывают не самым выгодным образом.
Дело даже не в том, что в Париже к сотням экспонатов из 25 отечественных музеев прилагались еще и десятки памятников из европейских собраний, а в Москве не прилагаются (за одним-единственным исключением). Бог уж с ними, они были любопытные, но впечатление от выставки в целом не меняли. Проблема в другом: французская выставка на самом деле ставила своей задачей выстроить единственную в своем роде хрестоматию по русской истории, и художественной, и даже отчасти гражданской,— и это удалось. Причем именно за счет жесткого следования исторической канве. Каждый период был четко выделен и подробно разъяснен, к тому же визуально экспозиция не смешивалась. Это только кажется, что так скучно. Стандартная лекция по истории искусства тоже не самая зажигательная вещь, но только представьте себе, что ее иллюстрируют не слайдами, а подлинниками, ну, допустим, "Джоконды", "Сикстинской Мадонны" и так далее.
Мы пошли другим путем. Наши музейщики благодарно уцепились за взятое луврскими кураторами исключительно для красоты название "Святая Русь" (на самом деле у луврской выставки был исчерпывающий подзаголовок "русское искусство от истоков до Петра Великого") и стали рассуждать про образ "Святой Руси" как "умозрительной модели идеального и общественного устройства". И ничего, что серьезное музейное значение этой умозрительной модели стремится к нулю, потому что соответствующие идеи в реальности были только в эпоху романтизма пущены в ход нашими общественными деятелями. Потому что те, будучи людьми образованными, прекрасно знали, что по ту сторону Эльбы уже много веков бытовали сходные присловья — "Sancta Bavaria" ("Святая Бавария"), например, или "Oesterreich — Kloesterreich" ("Австрия — монастырское царство"), ну и "Священная Римская империя", на минуточку. Образованности же нашей сегодняшней публики выставка безмерно льстит — и тем почти обесценивает себя самое.
Вместо внятной хронологической структуры — семь тематических разделов: "Рождение в Духе" (крещение Руси), "Под покровом Богородицы" (почитание Богоматери), "Заступники и наставники" (культ святых), "Свет в пустыне" (русское монашество), "Земное царство и Царствие небесное" (тут все понятно), "Святое в повседневном", "Небо на земле" (эстетика православного храма).
Подразумевается, что в каждом разделе разом показываются вещи во всем хронологическом диапазоне выставки. Добро бы на каждый был выделен отдельный зал — тогда бы затея носила бы хоть какой-то оттенок осуществимости. Но ведь все так хором и показывается в одном-единственном зале. Дизайнерская идея такая, что пространство зала разбито строем больших витрин, крестообразных в плане (там в основном иконы), а в квадратах, образованных этими крестами, стоят витрины поменьше, горизонтальные, и там в основном декоративно-прикладное искусство. В плане выглядит очень красиво — как крестчатый орнамент на ризе иконописного святителя, но без плана разобраться, что к чему, где кончается один раздел и начинается другой, непосвященному зрителю невозможно.
В результате по пространственной логичности выставка выглядит лабиринтом, а по визуальному впечатлению — винегретом. Извините, но никакую умозрительную концепцию невозможно вычитать из демонстрирования практически встык огромного барочного "Вседержителя" из Новгорода и "Преображения" XVI века. Точно так же показывать в одной витрине грамоту восточных патриархов об учреждении в России патриаршества и "Духовный регламент" Петра I, это патриаршество упразднившего,— это издевательство, а никакая не идеальная модель.
Спору нет, изумительные вещи, краса и цвет национальной истории искусства, и возможность разом увидеть их вот так вот, под одной кровлей, уникальна — едва ли такое повторится на памяти по крайней мере одного поколения. Но в предложенных условиях эти памятники и рассматривать-то иногда неудобно. Горизонтальные витрины, например, устроены так, что у них дно из матового стекла, оно подсвечивается снизу, а в зале, скорее, полумрак — то есть, скажем, одну из бесценных рукописей, которую неизвестно когда придется еще увидеть, пытаешься рассматривать в раздражающем контражуре: ну кто ж так делает?
Довольно сложно забыть то торжественное впечатление, которое оставляло хотя бы начало луврской выставки: Киевская Русь представала на ней могущественным государством, с правителями которого рады породниться Франция, Германия, Польша, Норвегия, которое неожиданным образом знает толк не только в византийском искусстве, но и в бургундской романике, оттоновском ренессансе, немецкой готике,— причем знает также, как все это употребить в интересах собственной культурной идентичности. А теперь, в Москве, эти, казалось бы, важные для державной гордости приоритеты размыты, и все всмятку. Даже единственный луврский экспонат — металлическое оплечье с дивным эмалевым изображением сошествия во ад (его, вероятно, прислал великому князю Андрею Боголюбскому император Фридрих Барбаросса) показывается так, что и не поймешь, что это один из главных объектов выставки.
К тому же этикетки на витринах сообщают только провенанс вещей, но ничего более. Вот вы, читатель, знаете, что такое панагиар или рипида? Вы сможете понять по одному только виду предмета, что это мерная икона, написанная в рост новорожденного младенца, будущего царя Алексея Михайловича, сопровождавшая его до смерти? А таких примеров на выставке сотни. Патриарх по случаю открытия выставки говорил еще и о ее миссионерском значении, но по реальным впечатлениям приходится признать, что и на этом участке миссия провалена.