Отель "Heure Bleue Palais" в марокканской Эссуэйре меня поразил и тронул. Это не самый удобный отель из тех, где мне приходилось жить. Он, быть может, не самый из них роскошный, не самый спокойный, не самый новый. Но я должен сказать, что это один из самых душевных отелей, которые я только видел. Собственно, и марокканцы, в нем работающие, и французы, им управляющие, так и говорят на общем французском: ame — здесь есть душа.
Когда я в первый раз оказался перед "Heure Bleue" я был поражен тем, что ничто его не предвещало. Ничто не говорило о том, что за каменным порталом в белой глухой стене у ворот медины расположен отель. Мы входили с улицы, названной в честь ученого и купца Ибн Баттуты, в XIV веке объехавшего, подобно Синдбаду, все страны правоверных, и была это обычная марокканская рыночная простецкая улица, по которой катили тележки с апельсинами и китайскими кроссовками.
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ
Первое удивление — момент входа в отель. Как и все настоящие арабские дома, риады, изнутри он больше, чем снаружи. Когда ты минуешь двери, и глаза у тебя открываются после уличного солнца, то через кружевные двери темного дерева с гранеными, местами цветными стеклами ты вдруг видишь внутренний двор, поднимающийся вверх на четыре этажа. В этом дворе растут пальмы, а среди них свободно расставлены плетеные кресла и столики.
Сверху двор открыт к небу, и, если нет дождя, здесь подают завтрак, кормят обедом и ужином при свечах. Если же моросит, слева для вас — плюшевый красный ресторан, справа — кожаный английский салон. Они фланкируют двор, а в аркадах противоположной стены — биллиардная, а рядом с ней кинозал, где крутят разные классические фильмы, в день нашего приезда там как раз показывали "Касабланку".
Все номера выходят на галереи, опоясывающие двор. На окрестные улицы и дворы, на крыши медины пробиты лишь маленькие окошки с плотно притворенными ставнями. Город вы увидите только с крыши, где вдоль бассейна лицом к Атлантическому океану расставлены шезлонги и столики.
В моем номере все было выдержано в колониальных темных тонах — медь, черное дерево, плетеная мебель. Но он ни секунды не выглядел мрачным, наоборот, он просвечивал насквозь. Насколько атриум закрыт снаружи, настолько ажурен изнутри. Стеклянные двери прикрыты от галереи только тонкими жалюзи — как на пароходе. Комната разделена этими ажурными ширмами на несколько частей. Если вам придет фантазия распахнуть все завесы, вы будете принимать ванну на глазах у всего этажа. Забавно, хотя немыслимо в мусульманской стране, но на то и жалюзи, как паранджа или вуаль, чтобы видеть всех, но никто не видел тебя. Это такое замечательное ощущение прозрачного летнего пространства, немножко напоминающее дачные веранды, которые еще, конечно, не сад, но уже точно не дом.
Поскольку внутренний двор открыт, у вас есть полная возможность, едва высунув утром нос из номера, получить в ту же минуту полную метеорологическую сводку — видны ли тучи, светит ли солнце, или — в Эссуэйре такое не редкость — с утра чуть капает дождь, принесенный с океана. Кстати, в Марокко все искренне радуются дождю. В дождь вы можете посидеть у камина — в больших номерах есть очаги под стеклом. Как ни странно выглядят камины в жаркой Африке, эта вещь, может, и излишняя летом, очень приятна марокканской зимой, когда дневное тепло сменяется прохладной ночью.
Так что я был совершенно убежден, что оказался в одном из старейших европейских отелей города, наверняка довоенных, традиционных, совершенно в моем вкусе. Меня смущало разве что отсутствие портретов почетных посетителей с непременным Уинстоном Черчиллем во главе. И лишь наутро я понял, а точнее — прочитал, что "Heure Bleue Palais", который я уверенно отнес бы к гранд-отелям рубежа веков, счастливым временам "Восточного экспресса", был открыт только семь лет назад. В позапрошлом веке здесь был дворец каида (нечто вроде губернатора), в прошлом — сиротский дом, в 1970-х заброшенный и простоявший без дела и хозяина более 30 лет. Отель во всех его исторических подробностях придуман заново — и замечательно придуман. Это удивляет и интригует, как и сама Эссуэйра, которая кажется европейским городом, захваченным и заселенным его нынешними жителями. На самом деле все ровно наоборот — этот белый город на берегу Атлантического океана расчертил по заказу султана Мохамеда бен Абделла архитектор Теодор Корню, француз, ученик Вобана. После него город, который берберы звали Амогдул (хорошо защищенный), португальцы Могдура, испанцы Могадур, а французы Могадор, стал называться Эссуэйра — хорошо спланированный. Необычным для марокканской глиняной архитектуры здесь был камень, резные порталы, космополитический характер построек, где мешались европейские, африканские и еврейские влияния (в Эссуэйре существовала большая еврейская община, которая занималась торговлей с иностранцами по поручению султанов). А также правильное пересечение главных улиц, и триумфальные арки, и мощные укрепления — пушечная батарея дальностью стрельбы на 200 метров, которая не спасла город от французской эскадры, зато стала декорациями для "Отелло" Орсона Уэллса.
Эссуэйра — город белый и голубой, и этот цвет, bleue, присутствующий в названии отеля,— цвет лодок в порту, пахнущем свежей сардинкой, цвет городских ставень и дверей и даже самопального логотипа "Кока-Колы" на главной площади, где красное запросто заменено на голубое. Но heure bleue можно перевести и как "час грусти", час удивительно приятной меланхолии, в которую погружается каждый вечер душа медины.
2 Rue Ibn Batouta — Bab Marrakech, Эссуэйра
www.heure-bleue.com