За российским рублем (а заодно и валютными запасами ЦБ России) Минск охотится давно. Почти сразу же после обретения независимости в декабре 1991 года.
Напомним, что рубли у Белоруссии отобрали насильно. Сначала, 1 июля 1992 года, ЦБ России отделил от бывших союзных республик свой безналичный оборот. Затем, в июле 1993 года, были выпущены вместо союзных и наличные российские рубли. В апреле 1994 года в Москве тогдашние премьеры Виктор Черномырдин и Вячеслав Кебич вместе со своими главными банкирами Виктором Геращенко и Станиславом Богданкевичем подписали соглашение о рублевом аншлюсе Белоруссии, главным условием которого было лишение Нацбанка Белоруссии права эмиссии. Однако российский рубль тогда не стал общей валютой. Господин Богданкевич, вернувшись в Минск, дезавуировал свою подпись. Он не захотел поступиться суверенитетом своего Нацбанка. За это его вскоре уволили.
Неудача первой попытки объясняется не столько самовольством бывшего председателя Нацбанка, сколько абсолютной нестыковкой политики России и Белоруссии в макроэкономической, структурной, валютной и денежно-кредитной областях. Правда, Минск усиленно делает вид, что выполняет и даже перевыполняет абсолютно все договоренности с Россией о конвергенции. Однако на самом деле белорусское правительство и Нацбанк даже и не приступали к рыночным реформам.
Множественность валютных курсов в Белоруссии была отменена только несколько месяцев назад. И то только потому, что в Минске очень хотят получить стабилизационный кредит ЦБ. Но реального валютного рынка в Белоруссии нет до сих пор. Курс, а также цены устанавливаются административным путем. Частных банков просто не существует. Подавляющее число предприятий принадлежит государству.
Белорусские власти гордятся грандиозным экономическим ростом. Правда, выпущенная по повелению президента и правительства продукция не находит спроса и оседает на заводских складах. Этот неприятный факт недавно публично признал сам президент.
С такой просоветской экономикой общий рубль Москва иметь не сможет. Не случайно в прежних российских правительствах всегда были люди праволиберальной ориентации, которые препятствовали псевдоконвергенции разноуровневых экономик. В марте 1997 года только что назначенный первым вице-премьером Анатолий Чубайс дошел до самого Бориса Ельцина, чтобы предостеречь его от подписания 2 апреля очередного союзного договора (начиная с 1995 года они подписываются ежегодно).
Правда, аргументы господина Чубайса были не столько макроэкономические, сколько политические. Он обратил внимание президента, что в проект соглашения было внесено положение, которое давало возможность Александру Лукашенко избраться союзным президентом. Этого Борис Ельцин вынести не мог. Соглашение 1997 года было выхолощено. И о единой валюте там речь не шла.
Тем не менее накануне отставки в декабре прошлого года Борис Ельцин подписал союзный договор, где было записано требование о введении с 2005 года общей валюты. Почти год шли споры о том, кто станет общим эмиссионным центром — ЦБ России или надгосударственный банк. Пока остановились на паллиативном решении. С 2005 по 2008 год эмиссионным центром будет ЦБ, а после — союзный банк, который будет эмитировать союзный рубль.
Однако план двух президентов прийти к 2005 году к общей валюте при нынешней экономической политике Минска обречен на неудачу. Это фактически признают и в Москве. По данным Ъ, от Минска потребовали за оставшееся до 2005 года время провести рыночные реформы и достичь макроэкономической стабилизации. Приватизировать госсобственность, реструктурировать естественные монополии, привести налоговые и таможенные режимы в полное соответствие с российскими, резко уменьшить инфляцию и либерализовать валютный рынок. Стимулировать реформы будут предоставлением стабилизационных кредитов. Первый в размере $100 млн обещали выдать уже в будущем году.
Сделать все это режим Лукашенко самостоятельно не сможет. В противном случае это будет уже не его режим. Интеграции по-европейски здесь ожидать не приходится. И единая валюта появится либо в случае реального поглощения Белоруссии Россией, либо если Москва сама откажется от либерального курса в пользу усиления госрегулирования экономики. Чтобы было как у Александра Лукашенко.
КОНСТАНТИН Ъ-СМИРНОВ