Вчера Московский окружной военный суд допросил одного из шестерых обвиняемых в убийстве журналиста "МК" Дмитрия Холодова — командира спецотряда спецназа ВДВ майора Владимира Морозова. Он признался, что любой офицер его подразделения умел изготавливать мины-ловушки, подобные той, на которой подорвался журналист. И несколько взрывных устройств, заложенных в дипломаты, были сделаны подчиненными майора Морозова по заказу неких спецслужб. Впрочем, свою вину в убийстве майор отрицал.
Владимир Морозов возглавлял сверхсекретное разведывательное подразделение ВДВ, прошедшее все "горячие точки" и имевшее кодовое наименование "четвертая рота специального назначения". По его словам, подразделение было укомплектовано в основном офицерами. Все они учились взрывному делу, в частности, изготавливали учебные мины-ловушки, закамуфлированные под шариковые ручки и банки из-под кофе. А в начале 1995 года, по рассказу обвиняемого Морозова, в подразделение прибыл начальник разведки ВДВ Павел Поповских и дал задание изготовить два-три взрывных устройства, закамуфлированных под дипломат. Вопросов о их назначении майор Морозов вышестоящему начальнику задавать не стал, полагая, что это "секретное задание спецслужб".
Дмитрий Холодов погиб именно от такого взрывного устройства, правда, несколькими месяцами раньше. Следствие полагает, что оно было сконструировано именно в спецотряде майора Морозова. Главным свидетелем обвинения выступает ефрейтор этого подразделения Александр Маркелов, который еще в 1995 году дал показания о причастности своих коллег к взрыву в "МК".
Вчерашнее выступление обвиняемого Морозова ставило задачу доказать, что он не убивал Холодова, и опорочить главного свидетеля. С компроматом на ефрейтора Маркелова оказалось негусто: майор Морозов вспомнил лишь про то, как тот спрятался в кустах на одном из марш-бросков и пожаловался ему на кражу солдатом варенья из его квартиры. Еще обвиняемый рассказал о "профнепригодности" ефрейтора Маркелова. Впрочем, когда судья Владимир Сердюков спросил допрашиваемого Морозова, были ли у свидетеля основания его оговорить, тот ответил отрицательно. И признался, что, когда узнал о показаниях ефрейтора, данных Генпрокуратуре, тот получил от него такую оплеуху, что на несколько секунд потерял сознание.
Майор Морозов заявил, что взрывчатка для журналиста Холодова была изготовлена из пикриновой кислоты (пикрата свинца), которой вообще нет ни в одном из подразделений вооруженных сил — в армии используется только тротил и пластит. Обвиняемый уверенно утверждает, что дипломат, в который была заложена взрывчатка для журналиста, являлся управляемой миной, а истинный убийца находился "в двух-трех минутах ходьбы от кабинета #319", где и произошла трагедия. Таким образом, он опроверг версию следствия о том, что журналист стал жертвой мины-ловушки, полученной им в камере хранения Казанского вокзала. По мнению обвиняемого Морозова, дипломат приводился в действие дистанционно, а сам террорист находился или в редакции, или рядом с ней.
Эти сведения предстоит проверить назначенной судом экспертизе, пока же судья Сердюков не склонен до конца верить обвиняемому, который уверенно говорил вчера о том, где был в день убийства журналиста, тогда как пять лет назад заявил следствию, что "этого не помнит".
Завтра допросы обвиняемых продолжатся. Ъ будет следить за процессом.
ЕКАТЕРИНА Ъ-ЗАПОДИНСКАЯ