Спустя 20 лет Петр Воронков вновь навестил почти родной Мюнхен. Город, в котором он когда-то жил. Путешественник рассказал об удивительной смеси национальностей, звучании русской речи на каждом углу, море пива и веселья, а также неожиданной, но приятной встрече.
Признаюсь, я волновался, когда самолет приземлился в Мюнхене, в общем, родном для меня городе, где я когда-то жил, и где не был ровно 20 лет…
С моей спутницей мы сидели на Мариин-плац, в открытом кафе, напротив ратуши, кофе нам подавал пакистанец, соседний столик обслуживал, по-моему, кореец, а рядом на фоне колонны Марии, отпрыск, думаю, восточного паши, фотографировал свою суженую, закутанную с ног до головы в черные одежды. А вокруг сплошь витала родная речь — пристойная и не очень... Наших туристов здесь больше всего.
Мы сбежали из баварской столицы, когда в Haxenhaus, ресторане местных деликатесов, официант-эфиоп чуть не раздавил тяжелым блюдом дорогие солнечные очки моей дамы… Удрать мы решили в самую глубинку, в Прин, кукольного вида городок на берегу Кимзее.
За рулем по дороге я пытался успокоить себя тем, что, по большому счету, Бавария остается Баварией. Забегая вперед, в последний день перед отъездом, я увидел все же настоящий Мюнхен — с морем веселья и пива, с национальными костюмами песнями и танцами на Мариин-плац. Правда, это был день футбола. Гости из Штутгарта уступили хозяевам… На душе все же потеплело. Но тогда на автобане, в размышлениях, я чуть было не проморгал джип, едва не протаранивший нас справа — это он так перестраивался. Смешно, но сзади красовались подмосковные номера.
Чуть ли не первым человеком, которого мы встретили на дивных берегах, был Миша Барщевский с компанией. Нет, Михал Юрьевича я весьма уважаю, но здесь готов был просто утопиться, даже не спросив — что, где и когда?