Концерт хип-хоп
Рэпер и йог Гонжасуфи, сын эфиопа и мексиканки с внешностью вокзального бомжа, представил свои прославленные музыкальной прессой мантры в клубе "16 тонн". Просвещенная публика в целом певца поддержала, но на эмоции все же поскупилась. Рассказывает БОРИС БАРАБАНОВ.
Имя Гонжасуфи, преподавателя йоги из Сан-Диего, известного также как Сумак Экс и Сумак Вэлентайн, чаще всего связывают с музыкой странной и происходящей преимущественно из загадочных электронных сред. Моднейший дебютный альбом Гонжасуфи "A Sufi And A Killer" ("Суфий и убийца") спродюсировали заметные персонажи электронной сцены Flying Lotus и Gaslamp Killer, люди, самым непосредственным образом занятые в строительстве разнообразного остроактуального саунда. Если в записи от музыки Гонжасуфи веет индийскими благовониями и дымом Бристоля и бит никуда не торопит, то в концертном воплощении один из самых востребованных артистов представляет собой иное зрелище.
Начать с того, что практически всю первую половину концерта в "16 тоннах" Гонжасуфи отработал под аккомпанемент рок-группы нередко в звуке, близком к стадионному. Гитара, бас, барабаны — и никаких компьютеров, никаких клавишных. Как можно было догадаться из рекламных постеров, прическа у Гонжасуфи оказалась гораздо более выдающаяся, нежели вокал. Его художественно спутанная грива и неброский наряд уличного барыги наводили на мысли об обитателях центральных железнодорожных станций крупных европейских городов. Амстердама, например, или Гамбурга. Там они обычно предлагают путешественникам отовариться разнообразными, не слишком разрешенными веществами.
Фото: Сергей Киселев, Коммерсантъ
Большую часть времени певец натурально подметал дредами сцену. Где-то там внутри прически он сжимал в кулаке микрофон, не особо заботясь о чистоте его звучания. Манера звукоизвлечения у певца типично растаманская, однако музыка отличалась от того, что можно было ожидать от человека, который так выглядит и так ведет себя на сцене. Группа играла по преимуществу старомодный гаражный рок, и первая ассоциация, которая приходила на ум,— Игги Поп и The Stooges. Неуправляемый скрежещущий гараж, срывающийся в прыгучий ска и ориентальный нойз. Иногда это можно было перенести, иногда Гонжасуфи выл настолько фальшиво, что хотелось спрятаться под барную стойку, иногда группа выруливала на эффектные гитарные периоды с величественно-мелодичными вокальными кусками, так что на ум приходили сравнения чуть ли не с The Doors. Потом коллеги Гонжасуфи на время покинули сцену, чтобы он мог поколдовать с электронными устройствами и почитать истошный речитатив под синтезированный машинами бит.
Гонжасуфи честно пытался завести аудиторию, но при этом был, видимо, искренне уверен в том, что публика знает его музыку очень хорошо, ну раз уж она все-таки более или менее заполнила зал! То есть артист просил подпевать. А публика, кажется, шла на аттракцион с модным фриком и максимум к чему была готова — к медленным ритуальным пляскам. Именно на них по большей части настраивает альбом "A Sufi And A Killer", взахлеб рекомендованный массам передовой прессой. А может быть, повлиял дефицит тех самых веществ в московских клубах или же слишком холодный май. В общем при всех претензиях к вокалу человек на сцене был, несомненно, шаманом, но эффекта он мог бы добиться гораздо большего, если бы выступал где-нибудь на большой площадке под открытым небом.