Укол в больное место

На прошлой неделе президент Медведев поддержал идею борьбы с педофилией с помощью "химической кастрации". Россия не первой в мире пытается ее применить. Насколько она эффективна, "Огонек" изучал на опыте Дании, Польши, Израиля

Владимир Бейдер, Иерусалим. Сергей Джанян, Копенгаген. Валерий Мастеров, Варшава

Борьба с педофилией, увы, пока еще нигде в мире не увенчалась полной победой, хотя испытаны были самые разные средства. Единого действенного рецепта, однако, по сей день нет. Зато есть опыт, который необходимо учитывать и развивать.

Датский выбор

Начиная с 1935 года в Дании опасных сексуальных преступников подвергали физической кастрации, однако в 1970 году этой практике был положен конец. С этого времени лечение осужденных за половые преступления производилось с помощью психотерапевтических методик, а с 1989-го к этому прибавилась и медикаментозная терапия с помощью препаратов, снижающих половое влечение,— эту процедуру часто называют "химической кастрацией". Используются препараты Androcur и Enanton (в настоящее время Procren), а сами процедуры проходят в закрытой тюрьме города Герстедвестер, рассчитанной на 138 заключенных.

"Химическая кастрация" в Дании — не приговор, а терапевтическая альтернатива для осужденных за сексуальные преступления, которым грозит заключение сроком от четырех месяцев до полутора лет. В случае согласия — приговор к условному лишению свободы, включая двухлетнее психиатрическо-сексологическое лечение и пребывание в одном из режимных учреждений сроком до шести месяцев, предусмотрен и дальнейший надзор.

Наиболее опасные сексуальные преступники, приговоренные к заключению на срок более четырех лет, как правило, отбывают наказание в Герстедвестере — здесь им будет предложено пройти "химическую кастрацию", в случае, когда все другие методы лечения оказываются недейственными. Согласно датскому законодательству, принуждение людей к кастрации является незаконным, если только они не признаны душевнобольными.

По сути, осужденные за половые преступления могут быть кастрированы лишь если они сами просят об этом. Такие случаи бывают, однако и здесь не обходится без сложностей. Примечательна история датского педофила Джерри Нильсена, который начиная с 1974 года был десять раз осужден датским судом за сексуальное насилие над детьми и выразил готовность к "химической кастрации". Парадокс, однако, в том, что кастрация не положена Нильсену по закону. Согласно заключению судебно-психиатрической экспертизы, он не является алкоголиком, наркоманом, инвалидом или душевнобольным. Более того, врачи не смогли проследить в истории его детства никаких признаков сексуальных девиаций болезненного характера. Из-за его многочисленных судимостей, связанных со случаями педофилии, судьи были готовы приговорить Нильсена к неограниченному по срокам медицинскому лечению, но судебные психиатры не рекомендовали этого, отметив, что в данном случае невозможно предложить более действенные меры, чем тюремное наказание. Такое же заключение вынесла и комиссия по надзору за исполнением уголовных наказаний — Джерри Нильсен был признан "непригодным" для условного срока и сексологического лечения.

— Это абсурд — посылать меня в тюрьму снова и снова, лишь увеличивая срок наказания! Не надо быть профессором медицины, чтобы понять, что тюремное заключение не идет на пользу ни мне, ни обществу. Моя история наглядный тому пример: я был осужден десять раз и все без результата,— возмущается Нильсен.

Хотя случай с датским педофилом, настаивающим на собственной кастрации, скорее исключение, чем правило. На практике свыше двух третей осужденных насильников отказываются и от медикаментозной терапии, и от психологического лечения.

— Наиболее отъявленные педофилы крайне редко дают согласие на лечение. А по закону мы не можем принудить их к лечению,— говорит руководитель сексологической клиники Королевского госпиталя Копенгагена Элидис Кристенсен.

Специалисты отмечают, что многие педофилы, болезненно одержимые тягой к сексу с детьми, не способны самостоятельно отказаться от попыток найти себе новую жертву после отбытия тюремного срока и крайне зависимы от лечения, направленного на снижение их либидо.

— Отказ от лечения лиц, осужденных за половые преступления,— это серьезная проблема. Практика показывает, что большинство из тех, кто согласился на терапию, не совершает новых преступлений сексуального характера. Поэтому очень важно, чтобы мы более активно принуждали осужденных педофилов к началу лечения,— говорит председатель датской организации защиты детей Borns Vilkar Питер Альбек.

В последние годы в Дании не раз поднимался вопрос о введении принудительного лечения для педофилов. К подобному решению неоднократно призывали датские организации по защите детей Red Barnet и Borns Vilkar и ряд политических партий, но эти инициативы не получили поддержки датских парламентариев.

Да и специалисты признают, что медицина еще не нашла полноценного метода для лечения педофилов, а "химическая кастрация" имеет ряд весьма существенных неудобств. Как известно, она осуществляется с помощью препаратов, блокирующих выработку мужского гормона тестостерона, что приводит к подавлению сексуального влечения. Однако этот процесс обратим, и если человек перестает принимать лекарства, его сексуальная функция восстанавливается. При этом, в то время как одни педофилы позитивно реагируют на терапию или медикаментозное воздействие, другие сексуальные преступники не поддаются никаким формам лечения. Датский психолог Томас Хаммербринк, имеющий богатый опыт лечения педофилов, отмечает, что до сих пор неизвестно, действенно ли лечение педофилов в долгосрочной перспективе.

— Общество само пускает себе пыль в глаза, если оно полагает, что пребывание в тюрьме и терапия заставят педофилию исчезнуть. Фактически в этой области попросту отсутствуют необходимые научные исследования,— говорит датский психолог.

Как же быть, если полной гарантии излечения от педофилии не дает ни тюремное заключение, ни "химическая кастрация", ни психотерапевтическое лечение? Пожалуй, наиболее компромиссным выглядит мнение психолога организации Red Barnet Куно Серенсена.

— Педофилы все-таки должны подвергаться принудительному лечению. Мы вынуждены обезопасить общество. Если эксперты посчитают насильника слишком опасным, он должен находиться под обязательным наблюдением и после выхода из тюрьмы.

Польская строгость

Восьмого июня исполнится год, как в Польше вступил в силу закон, согласно которому педофилов по решению суда будут подвергать принудительному фармакологическому лечению. Мужчины, отбывающие заключение за преступления сексуального характера в отношении детей до 15 лет, обязаны пройти курс "медикаментозного воздействия", направленного на подавление сексуального влечения. "Химическая кастрация" — не единственная мера. Увеличились тюремные сроки для преступников-педофилов и лиц, осуждаемых за сексуальное насилие над близкими родственниками, ужесточена уголовная ответственность за распространение детской порнографии и попытки навязать педофильский контакт с несовершеннолетними в интернете.

Закон был принят сеймом и одобрен сенатом. Причем депутаты нижней палаты польского парламента поддержали его практически единогласно. Убеждать в принятии закона не было нужды — накануне голосования в Польше прокатилась волна жутких педофильских преступлений. На ее фоне сразу утихли дискуссии о соответствии методов принудительной кастрации конституции и неведомых последствиях фармакологического вмешательства.

В Польше многие считают, что теперь в стране действует самое строгое в Европе законодательство в отношении педофилов (в соседней Чехии, правда, насильников кастрируют хирургически, операция является добровольной). Министерство здравоохранения Польши уже выделило объекты, где будут лечить сексуальных преступников. Как правило, это новые отделения при психиатрических больницах с усиленной охраной и высокими заборами. Предполагается и амбулаторное лечение. Предварительные расходы оцениваются в сумму, эквивалентную примерно 4 миллионам долларов. Покрываться они будут Национальным фондом здравоохранения. Пока что по новому закону осуждены девять человек.

Между тем в базе данных польской полиции сейчас зарегистрированы 8,6 тысячи педофилов.

Израильский гуманизм

В Израиле, где метод "химической кастрации" применяется уже около десяти лет, сотрудники правоохранительных органов знают, что она не является универсальным лекарством от педофилии. А педофилы, в свою очередь, знают лекарство от этой "кастрации": гуманность правоохранительной системы и общества. Даже по отношению к ним.

С тех пор как появился и прошел клинические испытания израильский препарат "Декапептил", подавляющий сексуальную активность, попытки подсадить на него в принудительном порядке серийных насильников и педофилов предпринимались неоднократно.

Предлагалось, например, наделить суды правом при вынесении приговора по сексуальным преступлениям назначать в дополнение к тюремному наказанию "химическую кастрацию" — радикальный вариант. Или компромиссный — поставить сексуальных преступников перед выбором: либо 20 лет тюрьмы, либо согласие на медикаментозное лечение и выход на свободу только после него (автором этого законопроекта был нынешний министр финансов, доктор философии Юваль Штайниц).

Ни одно из этих и других предложений по принудительному лечению сексуальных извращенцев не прошло в кнессете. Возражали не только правозащитники, но и профсоюз медиков: "Мы врачи, а не палачи. Никакого лечения по принуждению!"

При этом методика применения "Декапептила", например, отрабатывалась с 2003 года управлением тюрем совместно с министерством здравоохранения. Однако исключительно по обоюдному согласию — не только тюремщиков с медиками, но и тех и других с преступниками.

В Израиле насильников и педофилов подвергают "химической кастрации". Но только с согласия самих насильников и педофилов.

А они соглашаются?

— Еще как соглашаются! — убеждает меня известный израильский адвокат по уголовным делам, в прошлом майор полиции Моше Фридман.— Без этого у них нет шансов на досрочное освобождение.

В Израиле досрочное освобождение не какая-то призрачная мечта, а распространенная практика. Мало кто из израильских зеков досиживает до конца. Отмотал треть срока — есть право на регулярный отпуск, отмотал две трети — собирай вещички на выход. Если комиссия по освобождениям при министерстве юстиции признает, что ты не представляешь опасности для общества.

Поэтому у тех, кто сидит за сексуальные преступления, а также преступления, связанные с иными видами насилия, алкоголем и наркотиками, есть некоторые сложности. Для этой категории преступников, когда их срок переваливает за половину, в тюрьме устраивают курс психологической реабилитации — и практически все, кроме конченых отморозков, демонстрирующих свою неисправимость и в тюрьме, выходят на волю досрочно.

Вот на днях начнет отбывать тюремное заключение по обвинению в изнасиловании бывший президент Израиля Моше Кацав. Как выяснилось, на многих занимаемых им начальственных должностях он во всех смыслах имел своих секретарш, и некоторые из них доказали в суде, что сами они на то не давали, скажем так, согласия.

За это бывшему "гражданину N1", чей бюст теперь уже навечно украшает аллею президентов в саду президентского дворца (нынешний президент Шимон Перес, некогда проигравший тому же Кацаву президентские выборы, отказался демонтировать его бюст после судебного приговора, сказав "мы не СССР, чтобы памятники сносить"), впаяли семь лет — ровно столько, сколько он просидел в резиденции главы государства в качестве ее хозяина.

Активисты женских организаций возмущаются, что мало — дело тянуло на 12. Всем же ясно, что в тюрьме Кацав просидит гораздо меньше предписанных семи: чтобы заслужить досрочное, ему даже не придется проходить курс медикаментозного лечения для подавления сексуальной активности (то, что образно называют "химической кастрацией"). Ему уже 65 — как-то само пройдет с годами, тем более секретарши ему больше не положены.

А вот другим его нынешним товарищам по несчастью и по статье, чтобы выйти раньше предписанного приговором срока, придется в обязательном порядке пройти курс психологической реабилитации и — если они серийные насильники или педофилы — соглашаться на "химическую кастрацию". Иначе — до звонка. Большинство соглашаются.

Как это происходит на практике, подробно описала в газете левого израильского истеблишмента "Гаарец" журналистка Хайфского радио Тали Либман. Эта пассионарная блондинка решила принять участие в судьбе самых, пожалуй, знаменитых израильских педофилов — братьев Орена и Шломи Коридо.

Первый раз они попались в 1999-м. Сначала старший — Шломи (ему тогда было 19), через четыре дня его младший брат — 15-летний Орен. Они подыскивали жертв в неблагополучных районах Тель-Авива. Шломи посадили на четыре года, Орена — на три. Они отсидели и через некоторое время снова принялись за свое. Их поймали опять, но суду не хватило улик. Братья переехали в Хайфу, и здесь в марте 2009-го снова попали под арест.

После судебного заседания, где решался вопрос о продлении ареста, Тали Либман стояла в толпе журналистов, чтобы задать им несколько вопросов для выпуска новостей. Ей удалось протиснуться к Орену с микрофоном. Он ей залепил пощечину.

На следующем заседании суда она снова была в толпе журналистов. Орен, увидев ее, извинился. Сказал, что не хотел ее обидеть. Она простила его. И решила, что надо сделать что-то, чтобы спасти несчастных братьев от самих себя, а их потенциальных жертв — от них.

В день, когда братьев снова освободили за недостатком улик под домашний арест, она прождала их несколько часов у КПЗ, а когда они вышли, напросилась проводить до дома. Зайдя в квартиру, поразилась: грязь, тараканы, бедность. Стала наведываться каждый день, приносить еду. Они рассказывали ей, как хотят вернуться к нормальной жизни, стать людьми. Растрогалась. Потом сказала братьям:

— Если вы готовы на "химическую кастрацию", я готова пройти с вами весь путь. Если нет — останетесь одни здесь и все закончится тюрьмой.

Ответ был немедленный: готовы!

Первым делом отправились к участковому врачу. Получили направление на общий анализ крови. Через десять дней получили ответ: здоровы, слава богу, оба. Затем понадобилось заключение психолога о том, что они и вправду педофилы. Потом — разрешение минздрава. Потому что только педофилам положена эта процедура бесплатно. С разрешением минздрава и заключением психолога отправились к эндокринологу. Тот предупредил о побочных последствиях: депрессия, изменения волосяного покрова, рост груди, ожирение... Братья подписали обязательство, что обо всем этом предупреждены.

Придя на первую инъекцию, встретили толпу журналистов, как перед судом. И Шломи гордо заявил, что они идут на все, чтобы впредь ни один ребенок не пострадал от них.

Инъекции им предстояло проходить каждый месяц по разу. Это было в мае 2009-го. А 9 января 2010-го братьев снова арестовали — они угрожали ножом девятилетнему соседскому мальчику, пытаясь изнасиловать.

Оказывается, через полгода герои святочного рассказа прекратили ходить на уколы, по их словам, испугавшись уже проявившихся последствий инъекций.

"Химическая кастрация" тем отличается от хирургической, что она не радикальна. Во-первых, это действует только при наличии желания пациента избавиться от опасной сексуальной зависимости,— это как бросать курить с таблетками или пить с "торпедой". Во-вторых, стоит прекратить — и функции организма восстанавливаются. "Декадептил" не превращает сексуального маньяка в евнуха.

Так что надежды на "химическую кастрацию", тем более добровольную, как на панацею от педофилии и склонности к сексуальному насилию напрасны.

Для получения добровольного согласия нужны мощные стимулы вроде реального досрочного освобождения из тюрьмы. А когда и так не выпускают досрочно, откуда возьмутся стимулы? Для ее действенности нужно искреннее желание пациента, а откуда оно возьмется при отсутствии стимулов? Для продолжительности действия нужно не прерывать лечения, а как это обеспечить при отсутствии стимулов — тех и других, и отсутствии принуждения, если нет стимулов.

Получается замкнутый круг, а вовсе не панацея...