«Ты так любишь эти фильмы»
Фигль-Мигль, Лимбус-пресс
Роман, попавший в шорт-лист "Национального бестселлера",— вторая книга некоего автора из Санкт-Петербурга, вокруг которого постепенно поднимается умеренный ажиотаж в определенных кругах. В заголовке — цитата из Цоя, герои — кинокритик с повадками Рэмбо, шизофреник, наркоман, умная такса эффектной филологической дамы и директор элитного лицея для девочек. Роман сложен из отрывков их речи, и внутри нее идет словесный пинг-понг, трепотня, из которой по большей части и состоит духовная жизнь отечественного интеллектуала. Еще в романе есть убийства и адюльтеры, но они второстепенны, отодвинуты на второй план в общем полотне жизни, которая складывается не из событий, а из картинок и разговоров. Неважно, кто убил, кто убит, кто с кем спит, кто ширяется, кто работает на иностранную разведку. Важно, кто, что и кому по этому поводу сказал. Мир, объясняет кинокритик, "существует, пока его изображают", и кино давно уже переняло у литературы функцию запечатления мира. Все отсылки к кино в этом романе — не постмодернистское цитирование, а ревнивые попытки хотя бы временно вернуть литературе роль первой жены в гареме, когда вместо Брэда Питта обсуждают, например, Тургенева. Родом из этой же ревности очень питерское стремление сделать крутых из героев-интеллектуалов. Кинокритик, играя бицепсами, чуть что лезет в драку, филологиня мало того что знает, где ставить ударение в слове "творог", так еще и поперек нее не ходи, и даже такса умеет постоять за свою честь. Довлатовская задиристость, ценная сама по себе (внутренние сюжеты романа не так важны, как главный сюжет, незримый),— попытка выйти за пределы клише, что роман, в котором есть убийство, обязательно детектив, что интеллектуал обязательно зануда и что фильмы важнее книг.
«Шлюхи-убийцы»
Роберто Боланьо
АСТ: Астрель, Corpus
В 20 лет Роберто Боланьо сбежал из Чили в Мексику, в 50 лет умер от разрушения печени в парижской больнице, а за 30 лет промежутка стал одной из самых значительных фигур латиноамериканской литературы. Все свои книги он написал в эмиграции, во всех так или иначе присутствует воспоминание о Латинской Америке, но окрашенное европейскими культурными впечатлениями, а оттого знакомое и понятное. Самый значительный роман Боланьо, "2066", оставшийся незаконченным после смерти автора, так и не переведен на русский язык. Но вот вышел сборник рассказов 2001 года "Шлюхи-убийцы". У текстов, вошедших в сборник, есть общая тема: равнение политики, эротики, повседневной жизни на культуру. Так, в "Бальной книжке", сухо описывая недолгую историю своих отношений с чилийской диктатурой, Боланьо перемежает рассказ о пребывании в тюрьме с подробной сводкой прочитанных книг. Центральным моментом другого рассказа ("Дни 1978 года") становится пересказ героем "Андрея Рублева" Тарковского, в конце которого по лицам рассказчика и слушателей текут слезы. Тот же герой, писатель Б., выезжая с отцом в Акапулько, грезит Ги Розеем, а гуляя по Брюсселю — философом Анри Лефевром. "Почему он тебя так волнует?" — спрашивает его девушка, с которой он проводит дни, на что герой отвечает: "Потому что он не волнует больше никого". Культура — это шлюха-убийца, прекрасная и страшная, но именно она наполняет содержанием пустые дни, и от высокой концентрации ее проза Боланьо буквально сыплет искрами и завораживает.