Вопреки традиции Большой театр встретит 2000 год не новогодним "Щелкунчиком". 31 декабря театр приглашает на бал "Большой-2000". "Власть" решила узнать, что будет с теми, кто туда попадет.
Театральные балы придумали, может быть, и не в Париже. Но именно парижские прогремели на всю Европу. Пик их славы — 30-40-е годы XIX века. На масленицу горожан зазывали едва ли не все городские театры — от сиятельной Grand Opera до общедоступного варьете. Из партера выносились кресла. Ложи превращались в ресторанные кабинеты. Популярные дирижеры срывали хороший куш, управляя оркестром ночь напролет.
Балы славились демократизмом. Их посещали аристократы, буржуа, клерки, гризетки, модные фельетонисты, светские львицы, благополучные отцы семейств и мятежные поэты. Всех уравнивал маскарадный костюм. Парижане рядились арлекинами и животными. Парижанки — парижанами: короткие мундиры и лосины пикантно обрисовывали фигуру. Русский путешественник, однажды затесавшийся в эту пеструю компанию, был шокирован: "В первый раз, как я увидел эту оргию, эту скачущую толпу, услышал эти визги женщин, меня кинуло в дрожь буквально: мне показалось, будто пушечным выстрелом выкинуло меня вдруг из настоящей жизни куда-то за две тысячи лет — к вакханалиям и луперкалиям". Дело было как раз в Grand Opera — театре, чье имя для большинства иноземцев ассоциировалось с "христианским" и "девственным" танцем Марии Тальони.
Вне театрального бала горожане подчинялись светским нормам, буржуазной морали, семейным узам, профессиональным интересам. Театральные балы отменяли все разом. Под маской каждый вел себя так, как заблагорассудится. Треск опрокидываемых стульев мешался с пистолетными выстрелами, лопались хлопушки, грохотал оркестр, визжали и хохотали танцующие. Среди мужчин репутация завсегдатая балов свидетельствовала об удальстве. Приличные женщины, считалось, туда не ходили. На балах оттягивались за целый год. Пили до беспамятства. Плясали до упаду, сшибаясь и круша все на своем пути. Мгновенно вспыхивали драки. Завязывались мимолетные интрижки длиной в вечер (парочки уединялись в ложах).
В пять часов утра зал Opera напоминал очевидцам поле боя, усеянное трупами: "Мужчины и женщины, усталые, изнуренные этими конвульсивными плясками, этими дикими криками, с искаженными лицами, по которым струится пот меж румян и белил, в разорванных костюмах, простерлись, прикорнули, развалились на ступенях лестницы". Свидетельство принадлежит французу — добропорядочные русские путешественники, очевидно, удирали еще до полуночи.
Россия, вывозившая из Франции едва ли не все, что касалось искусства жить, переняла и театральные балы. В Петербурге и Москве тоже выносили из партера кресла, тоже приглашали лучшие оркестры. Но карнавальная стихия была укрощена светской чопорностью. Аристократическую публику для вящей живости разбавляли видными артистами. Прима-балерины, поинтриговав из-под маски, пулей летели переодеваться и затем вставали к столикам с шампанским, конфетами или цветами: подобные балы часто затевались с благотворительной целью. Бить морды? Крушить мебель? Боже упаси!
С тех пор карнавальная вольница выветрилась даже из европейских балов. Сегодня самый известный из них — венский. Билет туда может купить любой желающий, и на этом сходство с давними вакханалиями Grand Opera кончается. Разница — почти как между боем и парадом. На венский бал мужчина обязан надеть фрак, а женщину не пустят без перчаток. Платье должно доходить до щиколоток. Белое вино смешивают с минеральной водой. Венский бал — это тихий восторг приобщения к вековому ритуалу. Сотни дорого и правильно одетых дам и кавалеров проделывают па, почти не изменившиеся за добрых 200 лет. Цепь танцев продиктована вековым бальным этикетом: помпезный полонез, головокружительный вальс, затейливая кадриль, щеголеватая мазурка, игривый котильон... Устроители венского бала подразумевают, что накануне посетители позанимаются с танцмейстером.
Теперь собственный бал решил закатить и Большой театр. Понятно, что безобразничать, как когда-то в Grand Opera, там никто не будет. Но и представить наших соотечественников выступающими в полонезе, а после проделывающими антраша в мазурке тоже трудновато. Мне случается заглядывать в антикварные лавочки. Там водится много забавного. Пепельницы фигурируют в качестве "ваз для конфет". Фотографии толстеньких любительниц, дерзнувших нарядиться в пачки и пуанты, идут под грифом "балет Мариинского театра". Однажды под стеклом лежала carnet du bal — бальная книжечка, куда дамы записывали кавалеров на несколько танцев вперед. На ценнике было указано без затей: "Блокнот".
ЮЛИЯ ЯКОВЛЕВА
"В первый раз, как я увидел эту оргию, эту скачущую толпу, услышал эти визги женщин, меня кинуло в дрожь"