После встречи с президентом Института свободы и демократии Эрнандо де Сото губернатор Пермского края ОЛЕГ ЧИРКУНОВ написал в своем блоге: "Не знаю, как ему, мне было это и интересно, и полезно". О значении экономического форума для Перми и иностранных инвесторах губернатор рассказал в интервью "Ъ".
— Для Перми вы видите в первую очередь развитие потенциала в производственных, традиционных, сегментах или непроизводственных сферах?
— Отвечу мыслями тех, кто выступал на форуме. Тот же Эрнандо де Сото говорил, что хотя в производстве карандаша и задействовано много стран, богатеют только там, где обеспечивают координацию или коммуникацию между всеми участниками производственного цикла. Конечно, важно создавать рабочие места, но в этом случае мы вступаем в конкуренцию с Китаем за стоимость рабочей силы по принципу "чем дешевле, тем лучше". Какой выход из этой ситуации? Продолжать поставлять очень дешевую рабочую силу. Но если у нас есть хоть какой-то шанс поконкурировать с кем-то в сфере выстраивания логистических цепочек, коммуникаций — это более достойная цель. Я не уверен, что сегодня крупные европейские города борются за создание сборочных производств. И нам тоже нужно подумать, стоит ли за это бороться. Правда, есть еще один важный аспект: не бороться за что-то новое и проиграть то, что уже есть,— это крах. Производство должно быть опцией — пусть будет хоть что-то.
Кроме того, важен баланс рабочей силы. Что будет в дефиците через десять лет? Рабочие места? Возможно, но маловероятно. С большей вероятностью возникнет дефицит рабочих рук, по крайней мере, такая тенденция существует. Это значит, что чем больше людей мы займем низкоквалифицированным рабочим трудом, тем меньше у нас сможет разместиться высокотехнологичных предприятий и отраслей. Наша задача сегодня — это продвигать людей, создавать те виды производства, которые будут помогать им расти.
— И вам форум в этом начинании как-то поспособствовал?
— Мне кажется, важнее понять, какие ощущения у участников форума. Главная задача была создать площадку, где люди бы включили свои мыслительные процессы.
У меня тут был целый ряд очень полезных и интересных встреч, которые могут к чему-то привести, хотя могут и не привести. Например, с де Сото я общался часа три. Сегодня я не отвечу на вопрос, что мы собираемся делать с де Сото — может быть, что-то и будем. Более важный вопрос, хватит ли сейчас ума найти интересный формат взаимодействия между нами и ними — людьми такого уровня, как де Сото. Они же говорят: "Ребята, нам очень интересно работать с Пермским краем, но вы нам предложите что-то такое, какой-то интересный проект, который будет интересен всему миру".
— Например?
— А вот примеров-то как раз и нет пока. Им нужно реально предложить проект по типу проекта Цукерберга (Марк Цукерберг, основатель Facebook.— "Ъ"). В мире сегодня очень много людей, которые хотят решать задачи чуточку большего масштаба, чем они сейчас решают. Но у всех дефицит великих проектов. Де Сото мне объяснял: "Что мы носимся по миру, вот что я сюда приехал? Мы ищем. Может ли где-то быть что-то суперинтересное, можно ли здесь запустить какой-то инновационный проект в широком смысле слова. Не инженерный проект, а что-то совершенно новое". Вот Пермь — миллионный город. Сколько в мире миллионных городов? Можно ли сделать здесь что-то такое, что можно тиражировать на все остальные миллионные города. Мы говорим: "Давайте мы вас на что-то наймем и вы что-то сделаете". Они говорят: "Подождите, мы сами в такой ситуации. Давайте вы что-то придумаете, что нам будет интересно. Вы почувствуйте и поймите, что здесь можно сделать интересного, и тогда мы сами прибежим. А если бы мы могли вам что-то предложить, то, может, именно к вам бы мы и не пришли". И вот когда слышишь эту мыль из уст нескольких великих людей, понимаешь, что форум получил какой-то новый формат, которого мы не ожидали. В моей голове осознание этого изменения произошло только в этом году.
— И где вы планируете искать подобные проекты?
— Есть предположение, что экономика знаний зарождается в университете. Для этого мы должны пройти мотивационную цепочку от начала до конца, начиная с того, чтобы школьники хотели учиться, чтобы у них была какая-то мотивация. Внутри университета нужно создавать истории успеха: нам надо сделать так, чтобы, идя по коридорам университета, показывали пальцем: "Вон там парень-пятикурсник — он уже миллионер". Возможно такое? Такое есть, как минимум, в европейских университетах. Понятно, что основатели ICQ и Facebook не ходят по этим коридорам, к сожалению, но эти студенты уже хоть что-то об этом знают. Они уже хотят быть великими, пусть далеко не все.
Если по итогам обучения студент решил посвятить себя науке, у него есть два сценария. Первый — когда он полностью отдается исследованиям и мечтает стать нобелевским лауреатом. В этом случае мы просто поддерживаем и выплачиваем $1 тыс. каждому доктору наук. Но есть и второй сценарий — это когда ты хочешь зарабатывать на своих знаниях деньги. Тогда мы даем возможность участвовать в инвестиционных группах, где вместе с западными учеными молодой научный сотрудник может, как минимум, понять, что на рынке знаний востребовано, какой продукт нужен. Правда, Эверат (Жан-Пьер Эверат, экс-губернатор Всемирного экономического форума.— "Ъ") считает, что университета будущего нет, и приводит в пример Билла Гейтса. Исходя из этого, существует и вторая версия, что нужно найти 40-летних инженеров и отправить их на Запад. Они, во-первых, там не останутся, а во-вторых, гораздо быстрее молодых специалистов поймут, что в каждой отрасли происходит и как это можно применить у нас.
Но и к российским специалистам пока тоже есть вопросы. Например, мы недавно делали мастер-план города и привлекли для этого лучших западных специалистов, так российские, причем не только пермские, встали на дыбы. Наши стали утверждать, что сделали бы лучше и дешевле. На это я отвечаю: "У вас была возможность сделать и лучше, и дешевле. Но когда составленный вами генеральный план города, предусматривающий развитие города вширь, посмотрели иностранцы и сказали, что таким образом мы город просто убьем, я хочу пусть и дороже, но точно качественно".
Сейчас Пермский край проигрывает в традиционных промышленных областях, например, той же Калужской области. Но время покажет, чем этот выигрыш для них обернется. Просто построить завод по штамповке лекарств можно. Но создать рядом с производством место, где будут хоть какие-то мыслительные процессы происходить,— это уже интереснее задача.
— А как вы иностранным инвесторам объясняете, что нужно именно в Пермь инвестировать, а не, допустим, в "Титановую долину" в Свердловской области или, например, в ту же Калугу?
— На самом деле, каждый инвестор всегда исходит исключительно из собственных потребностей. Например, если ему нужны определенные условия, то он без каких-то дополнительных размышлений и изысканий разместит автомобильное производство между Петербургом и Москвой или будет искать именно ему нужный морской порт. Не буду раскрывать название одной известной немецкой компании, которая недавно искала как раз место просто "в центре России". Не сомневаюсь, что они просто взяли карту и ткнули в нее пальцем. Плюс-минус получилось, что попали в Пермь. Встретились, поговорили, кажется, поняли друг друга, захотели общаться дальше. В любом процессе привлечения инвестора есть много субъективных факторов. Когда к нам приезжают, мы шутим, развлекаем, рассказываем про то, что их женам будет здесь чем заняться. Как ни смешно, сталкивались с ситуацией, когда путали, с кем говорить — с гендиректорами или их женами, которые, приезжая к нам, спрашивали, где здесь Большой театр. Не находя его, они тут же грозились уехать и увезти, соответственно, нашего инвестора.
— С учетом того, что у вас есть целая программа "Пермь — культурная столица Европы", думаю, что заняться им тут было чем. Почему вы так активно решили начинать развитие региона с привлечения в качестве инвесторов именно галериста Марата Гельмана и т. д.?
— Случайно. Я был человеком, крайне далеким от искусства, и уж тем более не понимал, как это все работает. Потом ко мне пришел Сережа Гордеев (член Совета федерации.— "Ъ"), который прочитал мою статью c рассуждениями про конкуренцию в совершенно различных сферах. Он сказал: "Мне это нравится, я хочу с тобой работать". Мы с ним начали сначала говорить про город, про проект создания генплана, мастер-плана. Потом он привлек к этому проекту Марата (Марат Гельман, галерист.— "Ъ") — своего друга. Марат мне и сказал: "У меня есть дело жизни, я столько лет своей жизни потратил на современное искусство и убежден, что если есть у России хоть какой-то шанс, то он именно в искусстве". Мы дали им помещение под первую выставку. Честно признаться, я шел на нее с содроганием, поскольку помнил собственные впечатления от современного искусства: все ходят вокруг какого-то болта, и все вокруг говорят, как это здорово. Я морально подготовился и решил, что просто похожу вокруг какого-то подобного болта и побыстрее оттуда уйду. Но я приехал на выставку и был удивлен реакции людей: они были счастливы. И я понял, что Марат был прав — это может стать началом большой истории.
Какие реальные конкурентные преимущества есть у России и что нам объективно мешает?
Прямая речь
Пьер Жан Эверат, профессор, экс-глава Всемирного экономического форума (Давос, Швейцария), экс-президент Philips Electronics (США):
— У России есть большой потенциал, важно его не растерять. Я настойчиво советую меньше внимания обращать на институты. Необходимо про них забыть! Важно приступить к работе с инновациями. Америка не самая лучшая страна, но для открытия собственного бизнеса необходим лишь $1. После этого ты можешь позвать своих друзей и начать действовать. Единственным институциональным моментом в данном случае выступают налоги.
Николай Карпушин, министр образования Пермского края:
— Преимущество одно: в России очень много очень умных людей. Однако мешает ровно тот же самый тезис. Необходимо соединить потенциал тех, кто может креативить и думать, с теми, кто уже что-то делает.
Вячеслав Глазычев, заведующий кафедрой территориального развития факультета государственного управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ:
— У России есть только одно потенциальное конкурентное преимущество — это удивительный опыт людей. Они, битые, мытые, катаные, но при достаточном уровне образования пережили такое количество катаклизмов! Человеческий капитал есть, и его до сих пор не удалось уничтожить ни отвратительной средней школе, ни высшему образованию. Однако и названное преимущество в перспективе мы можем потерять. Во всем остальном Россия проигрывает. Опыт показывает, что минеральные ресурсы позволяют питаться, но развиваться с их помощью еще ни у кого не получилось.
Константин Бесчетнов, депутат Государственной думы РФ:
— Основное преимущество России — колоссальная человеческая база и интеллектуальный потенциал. Подтверждение этому — те люди, которые уехали из страны и коммерциализировали свои идеи, к сожалению, не на своей родине, а в США, Германии, Израиле или где-нибудь еще. Главное — создать экономические условия для того, чтобы существующий потенциал начал воплощаться в капитал. В первую очередь необходимы первые прецеденты успешной модели, доказывающие, что в России возможно быть умным и богатым одновременно. Мешает развитию то, что только на федеральном уровне необходима разработка и принятие более 100 законов.