Наиболее развитым венчурным рынком, несмотря на кризис 2008 года, по-прежнему остаются США. Россия по сравнению с другими странами пока что занимает лишь 1% в мировом объеме венчурных инвестиций. Однако это связано не только с тем, что для нас этот рынок крайне молод. В РФ до сих пор есть большие пробелы в законодательстве и условиях, которые позволяют инвестировать в рискованные проекты.
Передовики венчура
Венчурный риск инвестора заложен в том, что даже неплохая инновационная идея может никогда не дойти до рыночного конкурентоспособного продукта. Однако инвестиции в ее развитие требуются сразу — часто тогда, когда еще даже не ясно, как может выглядеть продукт, созданный на основе этой идеи. Впрочем, сам по себе риск как таковой не является для бизнеса фактором, исключающим инвестиции. Если риск просчитан и вероятность прибылей и убытков понятна, инвестировать можно (что с успехом доказывают как страховые компании, так и букмекерские конторы). Венчурные фонды используют то, что один успешный проект может окупить несколько провальных. Для оценки венчурного риска часто упоминаются соотношения "девять к одному" (из десяти проектов сверхуспешным будет один, но за его счет можно будет отбить все расходы и выйти на прибыль) или более оптимистичное "3-3-3-1" (три проекта с убытками, три выйдут "на ноль", три будут прибыльными, один — сверхприбыльным). Но чтобы такая статистика заработала, количество проектов должно быть статистически значимым.
Наиболее развитый венчурный рынок — это США, на которые приходится до 70% мирового венчурного капитала. Сейчас оценивать состояние этой отрасли в Америке сложно, поскольку высокорисковый венчурный рынок значительно пострадал от кризиса 2008-2009 годов. Пик венчурного инвестирования в США приходился на 2007 год, объем сделок на этом рынке тогда оценивался в $40 млрд. После кризиса звучали пессимистичные оценки, предполагавшие резкое снижение таких инвестиций, предсказывалось даже двукратное падение венчурного рынка. Но пока лидирующее положение американской венчурной индустрии сохраняется, хотя значительную активность в этой отрасли начинают проявлять и инвесторы других стран.
Российский опыт
Объем российского венчурного рынка пока сравнительно невелик. По оценке главы РВК Игоря Агамирзяна, данной в конце 2010 года, он составляет около 60 млрд руб. При этом он отмечал, что на долю классических венчурных фондов приходится меньшая часть этого объема (в основном это фонды прямых инвестиций). При этом, например, мировой рынок венчурного инвестирования даже в кризисном 2008 году оценивался экспертами в $48 млрд. Сейчас Россия занимает менее 1% от общего объема венчурного инвестирования в мире. Но если вывести за скобки признанных лидеров рынка США и Европу (помимо 70% мирового венчурного капитала из Америки еще 15% работает в странах ЕС), то это уже не так мало. К примеру, Израиль, считающийся одним из лидеров отрасли, аккумулировал лишь 3% от общемирового объема венчурного капитала.
Но потенциальным плюсом России и других развивающихся стран можно считать наметившийся отток венчурных инвестиций из традиционных стран на новые рынки. Обычно лидерами называют Китай, за последние 10-20 лет почти догнавший развитые страны в области технологического бизнеса, и Индию, которую уже привычно считать одной из ведущих мировых держав в области IT-технологий. Но для того чтобы венчурный капитал перетекал на рынки новых стран, они должны создать привычные и удобные для инвесторов условия вложения средств.
Российское венчурное инвестирование в отечественные стартапы сталкивается с рядом проблем, которые связаны в значительной степени с законодательными нормативами. Начать с того, что раз родиной венчурного бизнеса являются США, то и классические схемы венчурного бизнеса основывались на реалиях англосаксонского права. В российских законах можно найти сходные механизмы, но взять и в точности перенести сюда западную юридическую модель венчурных фондов, видимо, невозможно. Например, в России приходится использовать модель паевого фонда, но, по словам директора департамента инвестиций и экспертизы РВК Яна Рязанцева, для венчурных инвестиций она не совсем удобна: нужен крупный уставный фонд и привлечение профессиональных специалистов фондового рынка (подробнее см. интервью господина Рязанцева). Есть и другие проблемы, такие как таможенные барьеры, высокое налогообложение зарплатного фонда в виде ЕСН (у разрабатывающих новую технологию стартапов доля оплаты труда в общих расходах крайне велика), низкая конкуренция в отдельных отраслях, не стимулирующая монополистов к внедрению инноваций.
При этом инновационный продукт на рынке, даже если он на порядок превосходит по качеству обычный товар, не может рассчитывать на быструю и безоговорочную победу. "Чтобы продать инновационный продукт, нужно создать спрос, побороть некоторые психологические барьеры,— поясняет директор департамента инвестиций и экспертизы РВК Ян Рязанцев.— Есть статистика, которая говорит, что даже очень хороший продукт на конкретном товарном рынке может претендовать на долю примерно в 3%. Но даже этих процентов хватает для того, чтобы сделать большие и успешные бизнесы". С одной стороны, эта сложность чисто психологическая, с другой же стороны, любая инновация, пошедшая в производство, ломает сложившуюся структуру экономики, в которой занято множество людей. "Дополнительный барьер — это необходимость амортизации предыдущих вложений,— говорит господин Рязанцев,— капиталоемкие вещи — заводы, пароходы и так далее — очень трудно взять и выбросить и тут же заняться каким-то инновационным продуктом. Это ранее вложенные огромные средства, с которых идут проценты, акционеры требуют дивидендов. Поэтому владельцы крупных транснациональных компаний, когда рассматривают инновации, должны думать и об этом".
Примером того, как тяжело встраиваются инновации в традиционный рынок, можно считать развитие электромобилей. Несмотря на то что в последние годы эта тема стала крайне модной, особенно в развитых странах, эксперты и участники рынка не ожидают массового вытеснения бензиновых и дизельных автомобилей электрическими. Например, глава Renault Карлос Гон в 2009 году говорил, что к 2020 году доля электромобилей на европейском рынке достигнет как минимум 10%, причем этот прогноз считали оптимистическим. В прошлом году аналитики американской J. D. Power считали, что через десять лет в мире электромобили займут примерно 7% рынка. При этом надо помнить, что эта инновация считается более экологичной и поэтому во многих развитых странах пользуется господдержкой в виде, например, целевых субсидий.
Кто поможет инвестору
Сама по себе поддержка инновационного бизнеса государством не является ключевым моментом для венчурного бизнеса. Эта отрасль была изобретена и развита в США частными инвесторами, делавшими рискованные инвестиции в новые технологии. Но при этом элементы госполитики в венчурном инвестировании присутствуют, видимо, повсеместно. В США, например, наряду с активными венчурными фондами, привлекающими в отрасль частный капитал, функционирует и федеральное агентство по малому бизнесу. Одной из его целей является облегчение доступа малых предприятий (в том числе тех же стартапов) к долговому рынку для финансирования проектов. Ян Рязанцев поясняет, что государство должно создавать пусковой механизм для венчурной отрасли. Кроме того, господдержка нужна там, куда частный инвестор идет не очень охотно. Классические венчурные фонды предпочитают выбирать либо проекты с быстрой окупаемостью, либо те, которые находятся уже на стадии, близкой к окупаемости. Но на ранней стадии, когда инновационная компания еще не создала перспективный продукт, который мог бы занять свою нишу на рынке, отыскать бизнес-ангела, готового подключиться к проекту, сложнее.
Кроме того, российский рынок венчурного инвестирования пока отличается высокой концентрацией. Общемировая тенденция говорит об уменьшении среднего размера венчурных фондов. В нашей стране пока скорее на рынке ключевую роль играют крупные институты, как частные, так и государственные. РВК, являющаяся основным инструментом государства, развивающим эту отрасль, оценивает свою долю рынка в 2010 году примерно в 50%. Еще один пример приводил Игорь Агамирзян: из общего объема венчурных сделок в 2009 году (около 10 млрд руб.) половина пришлась на одну крупную сделку Mail.ru Group. Тем не менее к этому рынку начинают проявлять внимание и другие частные игроки. Например, в апреле о создании собственной венчурной программы объявил "Яндекс". При этом компания намерена финансировать проекты на ранней и "посевной" стадии развития, куда обычно инвесторы идут менее охотно.
Отдельной проблемой российского рынка стартапов является недостаток специалистов, понимающих, с одной стороны, как оценивать проект с точки зрения перспективности для венчурных инвестиций, с другой стороны, как из технологии сделать коммерческий проект. Для зарубежных (прежде всего американских) фондов этой проблемы не существует, поскольку за десятки лет развития бизнеса были наработаны и готовые схемы для превращения инноваций в рыночный продукт, и люди, имеющие опыт такой работы. В российской инновационной отрасли после прихода в нее государственных институтов развития (РВК, "Роснано", ВЭБ, "Сколково" и др.) спрос на таких специалистов резко вырос (видимо, в разы, если не в десятки раз). Господин Рязанцев поясняет, что сейчас в нашей стране квалификации не хватает ни инвесторам, ни управляющим, ни разработчикам, всем приходится учиться венчурному бизнесу. При этом, как и любая другая кадровая проблема, задача выращивания собственных венчурных управляющих не решается путем простого инвестирования, поскольку здесь требуются не только средства, но и опыт практической работы.