"Прогонят эту шайку продажных негодяев"

85 лет назад, в мае 1926 года, большевики, боровшиеся с рабочими протестами с момента своего прихода к власти, приказали советским портовикам бастовать. Как выяснил обозреватель "Власти" Евгений Жирнов, этот странный ход был частью мероприятий по экспорту революции, финансировать которые обязали граждан СССР.

"Зачинщики поплатились"

То, как меняется радикально-оппозиционная партия, получив статус правящей, трудящиеся России узнали в ноябре 1917 года, причем на собственной шкуре. Большевики, до октябрьского переворота регулярно призывавшие их к всеобщей забастовке для свержения буржуазного правительства, а также много раз умело организовывавшие разнообразные стачки, манифестации и демонстрации трудящихся, вдруг с немалой сноровкой принялись подавлять любые проявления протеста рабочих и служащих.

В число таких мер прежде всего входил локаут, который в своих дореволюционных статьях много раз клеймил за бесчеловечность вождь мирового пролетариата Ленин. Новая власть, по примеру буржуазных предшественников, просто закрывала забастовавшее предприятие и выбрасывала его работников на улицу. А созданная сначала именно для борьбы с забастовками и саботажем ВЧК, как правило, подавляла забастовки, проводя массовые аресты бастующих.

"В январе 1918 года,— вспоминал один из первых чекистов Иван Ильин, забастовала петроградская адвокатура. Нарушилась нормальная работа народных судов... Против этих саботажников пришлось принять более строгие меры: их предали суду революционного трибунала".

Если же работников объединял и направлял на протесты не симпатизировавший большевикам профсоюз, то предпринимались усилия по его полной и безоговорочной ликвидации, включая физическое устранение профсоюзных лидеров органами ВЧК. А чтобы избежать обвинений в неоправданных репрессиях, враждебных профсоюзных вождей объявляли контрреволюционерами, наймитами белых и т. д. В некоторых случаях, правда, обходились без излишних формальностей. Так, в 1920 году в Москве лидеров профсоюза печатников, забаррикадировавшихся в своем здании и противившихся аресту, бесхитростно забросали гранатами.

Если же протесты становились массовыми и пролетариат выходил на демонстрации, пролетарская власть не останавливалась и перед применением оружия. Так, например, произошло в 1921 году в Петрограде. Один из участников подавления демонстраций — Василевский в 1932 году рассказывал:

"Первым начал волынить (бастовать) Трубочный завод и, поддерживаемый некоторыми предприятиями Василеостровского района, устроил антисоветскую демонстрацию. 25-го февраля к Трубочному заводу примкнули: Механический, Лаферм, Печаткина, Брусницына. 25 февраля была объявлена перерегистрация рабочих, чтобы выявить виновных и прекратить волынку, т. е. забастовку. Тут, товарищи, когда рабочие Василеостровского района выступили, дело гладко не обошлось, тут, поскольку город был на военном положении... до некоторой степени имели место столкновения с воинским частями, в особенности с отрядом особого назначения".

Перерегистрация, о которой упоминал Василевский, к тому времени стала самым распространенным способом борьбы с забастовками и мало чем отличалась от старорежимных локаутов. Все работники завода или фабрики увольнялись, а затем перед обратным приемом на работу их тщательно проверяли чекисты вместе с представителями обновленных большевиками профсоюзов. В постановлении бюро фракции Петроградского губернского комитета Всероссийского союза рабочих металлистов 26 марта 1921 года по поводу перерегистрации после забастовок и демонстраций говорилось:

"Признать необходимым пересмотреть списки рабочих представителями заводских организаций для выделения волынщиков, не подлежащих возвращению в заводы... Тех рабочих, кои принадлежат к политическим партиям, ведущим борьбу против Советской власти, а также лиц, проявляющих активное участие в организациях забастовок, на заводы не возвращать".

Мало того, вскоре появились официальные черные списки, куда заносили активистов борьбы за права рабочих, которых впредь запрещалось принимать на любые государственные предприятия. А профсоюзы превратились в орган администрации предприятий, главной обязанностью которого было держать рабочих и служащих в узде и заставлять их исполнять требования властей и дирекции. Если на заводе случалась вспышка недовольства, профсоюзы требовали от рабочих вести переговоры, не останавливая производство, в противном случае начиналась перерегистрация и сопутствующие ей невзгоды. Вот только работать на условиях, согласованных государственными профсоюзами с администрацией, приходилось довольно тяжко.

"Из 190 хозяйств продовольствием обеспечено 3-4"

Именно поэтому, несмотря на все усилия профсоюзов и чекистов, забастовки и стачки не прекращались ни на один месяц. В "Обзоре экономического состояния СССР за апрель 1926 года", составленном ОГПУ, о настроениях рабочих говорилось:

"Продолжающийся рост дороговизны является основным моментом, вызывающим понижение настроения рабочих. Большинство выступлений на всех прошедших собраниях касается понижения реального жизненного уровня рабочих: "работаем больше довоенного, а зарплата вдвое ниже", "ждем повышения зарплаты, а тут снижение из-за роста дороговизны", "червонец колеблется и цены повышаются, а зарплата прежняя", "если в Германии рабочий получает 20 руб., то сапоги у них стоят не 30 руб., а 7, а у нас целый месяц работаешь за сапоги" и т. д... В ряде выступлений рабочие указывают, что в госмагазинах товаров нет или нельзя достояться в очередях, а у местных торговцев товары есть, но по чересчур высокой цене".

Другим вопросом, негативно влиявшим на настроения рабочих, как указывалось в обзоре, стал безудержный рост платы за жилье:

"Недовольство на почве роста дороговизны увеличивается значительно в связи с предполагающимся повышением квартирной платы. Рабочие указывают, что это реально понизит зарплату, и выдвигают требование выдачи квартирных денег или переселения из частных квартир в фабрично-заводские общежития. По отчетам Московского и Ленинградского Советов зарегистрирован ряд выступлений против повышения квартирной платы".

ОГПУ констатировало, что в результате в стране продолжаются забастовки:

"В апреле общее число забастовок и участников их дает незначительный рост по сравнению с прошлыми месяцами (46 забастовок с 4198 участниками против 44 и 2947 в марте). При этом в текстильной промышленности наблюдается дальнейшее снижение числа забастовок, а в горной — некоторый рост... Продолжающийся рост дороговизны (в апреле бюджетный индекс по Москве вырос на 8,5%) вызывает требование повышения зарплаты".

Причем, как говорилось в том же обзоре, наибольший рост количества забастовок наблюдался среди шахтеров:

"В апреле отмечается рост числа забастовок на почве низких расценок и увеличения норм (8 забастовок с 973 участниками против 3 с 137 в марте)".

Прежде всего шахтеров, как и других советских рабочих, возмущали низкие зарплаты:

"Недовольство уровнем зарплаты отмечается преимущественно в каменноугольной промышленности (Украина — Шахтинский округ, Кузбасс и ДВК). Недовольство рабочих усиливается скверными условиями труда (плохое состояние шахт, частые обвалы, обводнения). В особенно тяжелом материальном положении находятся рабочие низших разрядов вследствие растущей дороговизны (рудники Луганского округа). На ряде шахт рабочие предъявляют требования пересмотра расценок и, в случае неудовлетворения их, понижают производительность труда. В Донецко-Грушевском рудоуправлении Шахтинского округа врубовая команда на одной из шахт понизила производительность на 80%. Наблюдается также значительный уход рабочих с шахт на другие работы, что носит отчасти сезонный характер. На шахте N 23/24 Должанского рудоуправления Луганского округа в марте потребовали расчета 20 человек (с 11 по 27 февраля уволилось 70 рабочих); на Кивдинских копях Амурской губ. в апреле ушло 190 человек".

Мало того, во многих местах, как говорилось в обзоре ОГПУ, наблюдались непорядки с выплатой зарплаты:

"Задержка зарплаты наблюдается преимущественно в каменноугольной промышленности Сибири и ДВК, где в большинстве копей достигает 1-3 месяцев... Недовольство на почве задержки зарплаты принимает иногда резкие формы. На Владимирской шахте Кузбасса рабочие намеревались разгромить контору. На Сучанских копях имеют место разговоры о забастовке (зарплата рабочими этих копей получена лишь только за январь)".

Ко всему прочему при внедрении на шахтах новой техники права рабочих повсеместно ущемлялись:

"Обращают на себя серьезное внимание случаи недовольства рабочих применением врубовых машин и проводимым в связи с этим сокращением рабсилы. Рабочие в виде протеста против машинизации шахт не выходили на работу, и прогулы приняли массовый характер. На шахте им. Воровского Донецко-Грушевского рудоуправления врубовые машины простаивают по целым неделям; дневная добыча угля на этой шахте пала в марте по сравнению с февралем на 5000 пуд. На шахте N 2 того же рудоуправления 1 марта на работу не вышло 430 рабочих, из них по неуважительным причинам — 352..."

Вот только все проблемы рабочих меркли по сравнению с тем, как в том же апреле 1926 года жили крестьяне. В обзоре ОГПУ приводились следующие данные об их настроениях:

"Наиболее волнующие деревню вопросы: дороговизна промышленных товаров (за пару сапог надо дать 15 пуд. ржи), налоговые репрессии ("опять отбирают последнюю скотину"), политика цен на хлеб (государство осенью покупает хлеб за 80-90 коп., а весной продаст крестьянам за 1 руб. 50 коп.— 2 руб.) и т. п.".

А также говорилось о продовольственном положении в деревне:

"Тульская губ. 14 апреля (Центр). В Шиловском и других районах около 50% хозяйств совершенно не имеют своего хлеба. В Богородицком районе около 40% всех домохозяев совершенно не имеют своего хлеба и до 35% употребляют в хлеб суррогаты... В Рудневском районе острую нужду в продовольствии испытывает около 30% населения. В с. Бобурино Сергиевского района из 190 хозяйств продовольствием обеспечено 3-4 хозяйства. В дер. Присынки и Старое Жуково Липецкого района на почве недоедания и питания суррогатами отмечаются заболевания сыпным тифом (болеет около 100 хозяйств). Подмешивание в муку суррогатов по Лобано-Шиповскому, Дедиловскому и Рудневскому районам приняло массовый характер... В ряде сел Карачевского района нет ни одного двора, употребляющего хлеб без разного рода примесей".

Похожая картина наблюдалась и в других частях страны.

"За сохранение завоеванного образа уровня жизни"

В подобной ситуации любое правительство, в особенности именующее себя рабоче-крестьянским, казалось бы, должно было прийти на помощь собственным землепашцам и шахтерам. Однако высший орган власти страны — Политбюро ЦК ВКП(б) в том же 1926 году вдруг неожиданно озаботился положением английских шахтеров, которым увеличили продолжительность рабочего дня до восьми часов.

Формально все началось с заседания Международной федерации горнорабочих, о которой ТАСС сообщал:

"На заседании исполкома международной федерации горнорабочих в Брюсселе принято единогласное решение... за полную поддержку английских горняков в их борьбе против удлинения рабочего дня, уменьшения зарплаты и уничтожения тарифа в общеанглийском масштабе".

Однако советское руководство заинтересовалось не только и не столько вопросом международной пролетарской солидарности. Британский профсоюз горняков наметил на май забастовку шахтеров. А судя по настроениям руководства всех профсоюзов Великобритании — Генерального совета тред-юнионов забастовка могла перерасти во всеобщую. Причем революционный опыт большевиков подсказывал, что если забастовка вызовет серьезные экономические трудности, подобные тем, что имели место в России в 1917 году, то в Британии может произойти революция. А если может, то и должна.

Так же хорошо большевики знали, что для организации революции требуются немалые средства. А потому 4 марта 1926 года Политбюро поручило проинформировать английских товарищей, что "если бы борьба разгорелась, они могут рассчитывать на помощь рабочих организаций СССР в размере до одного миллиона рублей". По сути, это было не чем иным, как подталкиванием английских профсоюзных лидеров к активным действиям.

В какой-то момент, правда, советское руководство попыталось привлечь к совместному финансированию грядущей революции международные профсоюзные объединения. Однако получило отказ. Поэтому 22 апреля Политбюро наметило собственный предварительный план мероприятий, дав поручения главному профсоюзному органу — Всесоюзному центральному совету профсоюзов (ВЦСПС) и международному объединению прокоммунистических профсоюзов — Профинтерну:

"ВЦСПС немедленно посылает телеграмму Генеральному Совету с выражением солидарности советского профдвижения с борьбой английских горняков и готовности исполнить свой долг международной пролетарской солидарности... Профинтерн заявляет о своей готовности... выполнить свой революционный пролетарский долг помощи горнорабочим Англии".

По существу, это означало, что СССР берет на себя снабжение горняков и остальных бастующих в Великобритании деньгами и всем необходимым на все время конфликта. А вместе с тем и руководство забастовкой и грядущей революцией. Вот только сложность заключалась в том, что страна социализма сама испытывала непрекращающиеся финансовые затруднения.

Но 1 мая 1926 года в Британии началась забастовка шахтеров, в которую к 3 мая включилось около 5 млн рабочих всех отраслей. А потому уже на следующий день на заседании Политбюро по "английским делам", как стала именоваться проблема в партийных документах, выход из затруднительной финансовой ситуации все-таки нашли. В качестве первого взноса решили отправить деньги профсоюзов:

"Признать необходимым ассигновать в распоряжение Генсовета 250 000 р. от ВЦСПС, как первый взнос, с опубликованием в печати".

А вот остальные необходимые средства решили собрать с советских трудящихся:

"Начать от имени ВЦСПС агитацию в ответ на обращение Межрабпома (Международная рабочая помощь.— "Власть") за отчисление пока 1/4 дневного заработка рабочих и служащих, если борьба будет продолжаться. Тов. Пятницкому поручить организовать выступление здешнего отделения Межрабпома... Поручить МК и ЛК (Московскому и Ленинградскому комитетам партии.— "Власть") и другим крупнейшим губкомам начать разъяснительную кампанию на заводах, начав с больших общегородских собраний".

К сбору средств подключили все организации и всех активистов. Кампанию по добровольно-принудительному сбору средств решили подкрепить и пропагандой в печати. 5 мая 1926 года "Правда" опубликовала обращение генерального секретаря Профинтерна Соломона Лозовского "Ко всем примыкающим к Профинтерну организациям":

"Ультиматум шахтовладельцев о снижении заработной платы и удлинении рабочего дня и провокационное поведение правительства переполнили чашу терпения, и борьба началась по всей линии. Правительство лихорадочно вербует штрейкбрехеров, мобилизует все сухопутные и морские силы и готово потопить в крови тех, кто выступил за сохранение завоеванного образа уровня жизни, кто не хочет стать на колени перед обнаглевшими шахтовладельцами. На стороне шахтовладельцев — вся английская буржуазия, весь созданный веками аппарат буржуазного государства, армия, флот, аэропланы и новейшие изобретения в области химической войны; на стороне горнорабочих — весь пролетариат Англии и трудящиеся всего мира. Борьба началась, миллионы английских пролетариев дружно и сплоченно, как один человек, выступили против зарвавшихся эксплуататоров. Перед лицом развертывающейся гигантской борьбы, когда впервые в истории Англии класс встал против класса, должны умолкнуть все разногласия в рядах трудящихся. Все рабочие, без различия направлений, должны выступить на помощь нашим борющимся братьям и оказать им полную и безоговорочную поддержку. Бойкот всех переданных в другие страны английских заказов! Отказ от подвоза в Англию каких бы то ни было товаров! Беспощадная борьба против штрейкбрехерства! Все как один на помощь борющемуся пролетариату Англии!"

А кроме моральной, финансовой поддержки и бойкота заказов Лозовский предлагал дружественным профсоюзам сделать все для прекращения поставок угля в Англию, поскольку это было одной из составляющих плана Политбюро — лишить британцев всех возможных источников энергии. В решении, принятом 4 мая, говорилось:

"Поручить комиссии в составе тт. Рудзутака, Шейнмана, Фрумкина и Догадова обсудить необходимые меры к тому, чтобы впредь до нового постановления Политбюро в английские гавани не входили наши пароходы с углем и нефтью. Предложения комиссии разослать всем членам Политбюро. Созыв за т. Рудзутаком".

"В силу самого существа Советской власти"

Уже на следующий день образованная комиссия Политбюро по английским делам внесла предложения, тут же утвержденные руководством страны:

"Провести следующие мероприятия:

а) Союз водников объявляет частичную стачку и заявляет, что наши грузы, отправляемые в Англию, грузиться не будут, за исключением тех, на выгрузку которых будет дано согласие Английского совета профсоюзов.

б) В порты других государств Союз водников не принимает в погрузку топливные грузы, на которые имеется подозрение, что они будут перегружены в Англию.

в) Союз водников предлагает всем нашим судам, находящимся по пути в Англию, по получении сообщения о частичной забастовке Союза присоединиться к забастовке.

г) Принять к сведению сообщение Нефтесиндиката, что в связи с возможными убытками от простоя и невыгрузки в английских портах нефтетоплива эти грузы, находящиеся в пути, будут переадресованы в другие страны".

Одновременно советские профсоюзы по указанию свыше обратились к Международной федерации транспортников с просьбой поддержать это мероприятие. В их опубликованных в газетах воззваниях говорилось:

"Центральные комитеты союзов железнодорожников, водников и местного транспорта обратились к международной федерации транспортников в Амстердаме с телеграммой, в которой сообщается об объявленной в СССР частичной забастовке портовых грузчиков и моряков тех судов, на которые погружены грузы для Англии. Центральные комитеты союзов предлагают международной федерации установить единство действий по поддержке и помощи бастующим в Англии, по бойкоту перевозок угля и других грузов в Англию, могущих послужить к срыву забастовки. ЦК выражают готовность принять участие во всякой конференции, которая будет созвана международной федерацией в связи с английской забастовкой".

А советские газеты публиковали сообщения о конкретных фактах таких забастовок:

"Бердянск. Водниками создан стачечный комитет, который связался с командами английского парохода, стоящего в порту. Работа по погрузке этого парохода прекращена".

При этом, когда позднее поступил официальный запрос правительства Великобритании, где говорилось о недопустимости нарушения заключенных контрактов и прекращения погрузки пароходов, в Политбюро решили:

"Предложить НКИД составить на основе обмена мнений в Политбюро проект ответа на ноту английского правительства по поводу прекращения погрузки на двух английских судах в Батуме с указанием на невозможность, в силу самого существа Советской власти, вмешательства советского правительства в стачечную борьбу рабочих, организуемую профсоюзами".

Сочетание забастовки шахтеров и коммунистического эмбарго на поставку энергоносителей оказалось довольно эффективным средством давления на Британию. Советские газеты радостно сообщали:

"Сообщение с континентом прервано... Полная приостановка железнодорожного сообщения по всей Англии. Все вокзалы закрыты... Срочно вызванный в Англию принц Уэльский прибудет в Лондон из Биарицца (Южная Франция) сегодня вечером, причем путь от Парижа до Лондона он совершит на аэроплане".

С особым удовлетворением отмечалось, что из-за наступивших трудностей резко увеличился отъезд состоятельных англичан на континент по морю и воздуху.

В Москве с нетерпением ожидали превращения забастовки в революцию. 7 мая Политбюро решило срочно отправить в Англию еще 2 млн руб., чтобы поддержать и разжечь забастовку. Однако британские профсоюзы вдруг отказались принимать деньги из СССР.

"Орган генерального совета конгресса профсоюза "Бритиш Уоркер",— сообщал ТАСС 9 мая 1926 года,— в следующих словах сообщил об отказе генерального совета принять финансовую помощь от ВЦСПС: "Предложение помощи со стороны русских профсоюзов нашло сегодня подтверждение в определенном взносе с их стороны. Генеральный совет в вежливой форме сообщил русским профсоюзам, что он не может принять сделанного ими предложения, и вернул присланный ими чек". Лидеры рабочего движения отказываются комментировать этот шаг генерального совета. Общее мнение таково, что генеральный совет опасался, что правительство попытается возбудить общественное мнение против руководителей забастовки, обвинив их в принятии "красного золота". В рабочих массах решение генерального совета вызвало общее удивление".

Однако самый серьезный удар по планам Политбюро нанесло правительство Великобритании. Оно не стало ждать, когда всеобщая забастовка приведет страну в состояние всеобщего хаоса, и нанесло удар по руководству британских профсоюзов.

10 мая агентство "Рейтер" передавало:

"Генеральный совет сообщил, что многие заграничные организации обещали бастующим финансовую поддержку, но что генеральным советом получены сведения о конфискации английским правительством отправленных по адресу генерального совета денег".

12 мая информация "Рейтер" подтвердилась:

"Председатель коллегии верховного суда по юридическим вопросам, судья Эстбери вынес решение, объявляющее всеобщую забастовку незаконным актом. Это решение вынесено в связи с жалобой национального союза моряков и кочегаров ("лидером" которого является Хавелок Вильсон), требующего, чтобы верховный суд запретил секретарям и другим должностным лицам некоторых отделов союза призывать членов союза к забастовке, вопреки уставу союза". "Ответчики,— заявляет Эстбери в своем решении,— руководствовались в данном случае инструкциями генерального совета, а не исполкома своего собственного союза. Так называемая всеобщая забастовка, объявленная генеральным советом тред-юнионов, является нелегальной и противоречащей закону. Все лица, подстрекающие к этой забастовке или принимающие в ней участие, не должны пользоваться защитой "закона о промышленных конфликтах". Нет никаких доказательств существования промышленного конфликта в каких-либо профсоюзах, кроме профсоюза горнорабочих, и между генеральным советом с одной стороны и правительством и государством с другой стороны не существует и не может существовать никакого промышленного конфликта. Поэтому распоряжения генерального совета незаконны, и в глазах закона ответчики, подчиняясь этим распоряжениям, поступают нелегально, и собственный союз имеет право запретить им подобный образ действий. Профсоюзы распоряжаются в Англии своими денежными фондами лишь в качестве доверенных лиц, и фонды эти не могут быть законно использованы для уплаты забастовочных пособий какому-либо из членов профсоюза, который незаконно прекращает работу и нарушает без законного основания свой договор, подчиняясь незаконному приказу. В данном деле выступающий в качестве истца союз имеет право и обязан дать своим членам исчерпывающие разъяснения о том затруднительном положении, в котором они оказались".

В тот же день было принято еще одно решение, направленное на прекращение забастовки:

"На основании закона о чрезвычайном положении,— сообщало агентство "Рейтер",— опубликовано новое постановление, уполномочивающее правительство запрещать выдачу денег, переведенных из-за границы в Англию для "всякой цели, могущей нанести ущерб безопасности или благополучию общества"".

На этом всеобщая забастовка и завершилась. Некоторые члены Политбюро, прежде всего председатель исполкома Коминтерна Григорий Зиновьев, не скрывали досады и разочарования:

"В таком,— писал он в "Правде",— грандиозном конфликте, как нынешняя английская забастовка, та из сторон, которая не идет вперед, не нападает, не развивает все больший темп в наступлении,— вынуждена идти назад, отступать, колебаться и сдаваться. Стоять на месте нельзя. Средины нет. Забастовочный центр, который не разоблачил, не выгнал, не осмеял, не заклеймил презрением таких "вождей", как Томас, Макдональд, Гендерсон, неизбежно становится сам добычей этих вождей. Или--или. Или рабочие прогонят эту шайку продажных негодяев, или Томас и Ко, оседлавши генеральный совет, предадут забастовку самым подлым образом. Примиренцы в генеральном совете воображают, будто стачечный центр становится сильнее, если от него не откололись Томас, Макдональд, Гендерсон и Ко. На самом деле стачечный центр стал бы во много, много раз сильнее именно в тот момент, когда он с позором выгнал бы этих агентов буржуазии. Мертвый хватает живого. Остатки старого консервативного тред-юнионизма с его заскорузлостью, с его предрассудками, с его "идеологией" рабочей аристократии, продолжают еще тяготеть над английским рабочим движением. С этими пережитками старины надо поскорее покончить всем искренним сторонникам английского рабочего класса... С того момента, когда вожди генсовета стали божиться, что стачка не политическая, с того момента, когда они отказались принять материальную помощь от международных профсоюзов, стало ясно, куда идет дело. И все-таки английская всеобщая забастовка сыграет гигантскую роль и станет "репетицией" будущих великих боев..."

Не хотели отказываться от борьбы за Англию и другие советские руководители. Вячеслав Молотов, например, предлагал Сталину продолжать эмбарго на поставки энергоносителей, а также посоветовать английской Компартии вести агитацию не только за отмену восьмичасового рабочего дня, но и за перевыборы в парламент, чтобы к власти пришло пролетарское правительство. Идея была одобрена, и для материализации плана продолжили сбор денег с советских трудящихся. Хотя любому здравомыслящему человеку было очевидно, что и этот проект ожидает очередной провал. Ведь никакие, даже самые идейные рабочие в развитых странах никогда не захотели бы жить так, как жили рабочие и крестьяне в СССР.