Испытание огнем
Эмали в часах Ulysse Nardin
"Эмаль — рискованная техника,— говорит мне Мишель Вермо, художник, который делает для Ulysse Nardin циферблаты с перегородчатой эмалью.— Если мы хотим получить сложные цвета, а эмаль разных сортов не смешивается, надо положить один слой на другой. Так используется от четырех до шести слоев. Минимум 60 операций, 13 раз — обжиг. Еще труднее работать с перегородчатой эмалью. Мы трясемся над каждым циферблатом, потому что очень легко его испортить. Пять секунд невнимания у печи, и все потеряно. Людям запрещено говорить, запрещено оглядываться по сторонам. И все равно у нас только 43% успеха. 57 циферблатов из 100 идут в брак. Я потому и говорю всегда: то, чем мы занимаемся, стоит очень много. Но это совсем не дорого".
Настоящая эмаль имеет глубину и прозрачность, прозрачна, потому что она, по сути, цветное стекло, сплавленное в печи. Конечно, изготовление эмали стало чуть более простым, чем в византийском Константинополе, хотя бы потому, что мастера при дворе базилевсов не имели электрических печей, автоматически поддерживающих заданную температуру, и химически чистых ингредиентов. Но по-прежнему цвет эмали придают окислы металлов. Например, медь — зеленый цвет патины, синий цвет купороса и красный — все дело в пропорциях и в знании того, как поведет себя капля эмали, оказавшись в печи.
В часовом деле есть несколько видов эмалей, и все они используются маркой Ulysse Nardin . Первый стал необычайно популярен на рубеже прошлого и позапрошлого веков, когда ювелиры из мастерской Фаберже начали накладывать эмаль на гравированный геометрический узор. Этот вид называется flinque. Тонкий цветной слой, через который просвечивает рельеф гильоше, дает необычайно красивую и сложную и при этом однотонную поверхность. Второй вариант — рисунок эмалью Grand Feu, когда каждый мазок накладывается один на другой и проходит потом через печь. Третий — и в этом традиционно сильны Ulysse Nardin — перегородчатая эмаль, сестра средневекового витража. В Европе ее называют cloisonne, но она издавна известна и в России.
Ulysse Nardin. Shtandart — часы с циферблатом перегородчатой эмали с изображением фрегата Петра I "Штандарт"
Надо себе представить трудоемкость перегородчатой эмали. Все начинается с рисунка, который должен заранее предусмотреть четкость линий, разделение, градацию и интенсивность цветов. На тонкую круглую пластину, основу будущего циферблата, накладываются перегородки из металла, как правило, золота. Полоски толщиной около 0,07 мм, высотой не более миллиметра мастер тонкими пинцетами выгибает по контурам рисунка. И это совсем не механический процесс, потому что металлом здесь заново рисуют сюжет, создают те драматические пустоты, которые займет насыщенный или прозрачный цвет. Потом поле за полем заполняются эмалью и цвет за цветом отправляются в печь.
Если эмаль — стекло, она и хрупка, как стекло. Если в художественном стекле пузырьки воздуха только добавляют живописности, в тончайшем слое эмали они могут нарушить поверхность, образовать поры, кратеры и трещины. Этого не исправить — деталь идет в брак.
Может произойти изменение цвета — ошибка в пропорции ингредиентов — проявится зелень хрома или краснота йода. Такой циферблат тоже никогда не будет поставлен в часы.
При температуре, доходящей до 1200°, эмаль прочнейшим образом соединяется с металлом. Потом на этот первый слой надо наложить еще по крайней мере четыре последующих, которые придадут эмали глубину и прозрачность.
За последним обжигом следует полировка, которая должна сгладить поверхность и выявить золотые линии проволоки. Еще одна задачка для мастера. К тому же слой эмали наносится и на обратную сторону циферблата, чтобы тонкий кружок из серебра или золота не повело. И под конец некоторая часть готовых и превосходным образом обожженных и отполированных циферблатов идет в брак. После того как в них попытались просверлить отверстие для оси часового механизма, да так и не смогли. Зато готовая эмаль прослужит столетия, если, конечно, правильно ухаживать за расположенным под ней мануфактурным механизмом. Но за это уже больше ста лет отвечают не эмальеры, а часовщики старинной марки из швейцарского Ле-Локля.