Павел Челищев в галерее «Наши художники»
В специализирующейся на искусстве эмиграции галерее "Наши художники" на Рублевке открывается большая выставка Павла Челищева. Пять лет назад "Наши художники" устроили первый показ работ Челищева в России. Новая выставка — не повторение, а продолжение, состоящее из совсем других картин. До начала деятельности галереи Челищев был гораздо больше известен и востребован на Западе, чем в России. Он умудрился стать частью скорее европейского авангарда, чем русской эмигрантской культуры, и в результате для последней оказался почти что чужим. Художник происходил из довольно древнего аристократического рода (предки его вроде бы отличились и в Куликовской битве, и в Ледовом побоище). В самом начале революции вместе с семьей он отправляется в Киев, где берет уроки у подруги Бурлюка и Малевича, Александры Экстер, и мирискусника Адольфа Мильмана, затем практически применяет свои художественные умения в качестве картографа в деникинской армии, потом обычным для эмигрантов путем попадает в Стамбул, а оттуда в Париж, где довольно быстро получает известность. Челищев становится постоянным оформителем балетов Дягилева, близко дружит с Гертрудой Стайн, заводит смутные отношения с ее подопечной, английской писательницей Эдит Ситуэлл, приятельствует с половиной важнейших фигур довоенной европейской культуры, от Джойса до Стравинского (портреты всех этих людей — важная часть его наследия), и основывает собственную художественную группу "Неоромантики", сейчас подзабытую, но тогда вполне влиятельную. Собственно то, что Челищев пытался делать в свои зрелые годы,— это некоторый альтернативный сюрреализм, можно даже сказать, что он является единственным настоящим русским сюрреалистом, хоть и не входившим в само движение. На его главных картинах: развороченные в какую-то подсознательную бездну фигуры, налезающие друг на друга архетипы, мучительная эротика скорее не физического, а умственного блуда. При этом большую часть своих работ Челищев писал, апеллируя к своим туманным открытиям в области "мистической перспективы", пытаясь найти новый способ паранаучного разложения мира. В этом смысле его опыты оказываются некоторой эмигрантской рифмой к "аналитическому искусству" его тезки, Павла Филонова. Рифмой скорее пародической, но тем не менее интересной.