"Валенса — неповторимая личность"

Анджей Вайда приступил к работе над фильмом о живой легенде "Солидарности"

Об истории Польши, о Лехе Валенсе и современной польской политике знаменитый режиссер рассуждает в интервью "Огоньку".

— Когда-то в вашем фильме "Человек из железа", взявшем золотую ветвь в Каннах в 1981 году и посвященном бурным событиям времен польской "Солидарности", мы впервые увидели на экране Леха Валенсу. Почему теперь, спустя 30 лет, вы возвращаетесь к этой личности?

— Пришел момент. В Польше есть какая-то несправедливость в оценке Валенсы. Может быть, это неуспех его президентства? Или "войны наверху"? Или нынешние разногласия тех, кто стоял у истоков "Солидарности"? Валенса — неповторимая личность в нашей истории. Польшей правили короли, аристократы, ученые, видные политики. Но такого героя, который вышел из простых рабочих, сверг систему и возглавил государство, не было. Мы не осознали еще до конца это явление. Многие появление Валенсы считают случайностью и стечением обстоятельств. Я же вижу в этом историческую справедливость. И это важно показать именно сейчас, когда извращается история и совсем иные люди мнят себя героями того времени.

— Боюсь, в фильме о Валенсе у вас не получится отстраненной позиции...

— Я смотрю на него с позиции первой, многомиллионной "Солидарности", ее победы. Ведь я тоже тогда стал сенатором от "Солидарности" и вошел в парламент. И посмотрите, какие происходят политические и экономические перемены! Первым некоммунистическим премьером становится Мазовецкий. Начинает свои реформы Бальцерович. Советские войска выходят из Польши. Все это — дела Валенсы. Вот что меня интересует прежде всего. А все остальное... Нет людей на каждый сезон.

— Когда вы впервые увидели Валенсу?

— В августе 1980 года в самый разгар переговоров правительственной комиссии с бастующими судостроителями, которые представляли межзаводской забастовочный комитет. То, что коммунистические власти тогда нам разрешили снимать забастовку на Гданьской судоверфи,— это было прорывом. Там и произошла моя первая встреча с Валенсой. Расторопный, толковый, открытый, уверенный в себе. Я приехал из Варшавы, напуганной событиями в Гданьске. А увидел спокойно рассуждающего лидера, который намерен до конца отстаивать рабочие требования. Первое, что спросил я у Леха: "Ну, хорошо. А вы не идете слишком далеко, ведь советские танки стоят в нашей стране и могут вмешаться?" Тогда только и разговору было, что о танках. А он мне в ответ: "Пан Анджей! Не верьте в это, танков не будет". Вот это меня больше всего и поразило: интуиция.

— Это был новый для вас человек?

— Самое главное то, что он произвел впечатление человека, который совершенно уверен в себе. Ведь было неизвестно, как будет развиваться ситуация. Ничего такого же раньше не случалось. Можно ли было допустить переговоры напрямую с представителями высшей власти? Даже в голову никому не приходило. Однако и власть пожелала разговаривать непосредственно с рабочим, полагая, что так легче будет обуздать бастующих и возобновить работу предприятий. Тогда уже вся Польша была охвачена забастовками. Судостроители добились регистрации "Солидарности", под знаменами этого профсоюза было 10 миллионов. Валенса ездил по Польше, гасил забастовки, призывал возобновить работу. Власть считала, что добилась, чего хотела. Но после августа 80-го рабочие были уже другими. И Мазовецкий, и Геремек, и я — все мы увидели, что только Лех может нас привести к победе. Оказалось, что Валенса достиг большего, чем мне удалось показать на экране в "Человеке из железа".

— А если не об истории, фигура Валенсы может быть актуальна сегодня?

— Одни хотят видеть в Валенсе героя нашего времени. Другие же объясняют его появление политической ситуацией, которая дала шанс бунтовщику стать государственным деятелем, но он этим не воспользовался из-за отсутствия образования и характера. Трудно все это учесть. Дискуссиям на этот счет нет конца! Я еще не начал кастинг, а обсуждение исполнителя роли Валенсы уже идет вовсю. Представляете, получаю письмо из Вроцлава. Незнакомый человек пишет, что увидел обложку журнала "Пшекруй", на которой изображены популярные польские актеры с подрисованными усами. Эти артисты, по мнению редакции, могли бы годиться на роль Валенсы. Так вот, мой вроцлавский корреспондент предостерегает: актеры, может быть, и хороши, да плохи усы. И прилагает... "усы Валенсы". Вот если я именно эти усы приклею актеру, все будет в порядке. Такого в моей практике никогда не было! Будущие зрители фильма о Валенсе берут вместе со мной ответственность за этот фильм, за усы Валенсы! Тут уже не идет речь о его взглядах и методах правления. Человек во Вроцлаве встревожился, что актер не будет похож на Валенсу. Что это значит для меня? Чего зрители ждут от меня, кроме внешней схожести? Конечно, сделать фильм о поражении легче. Валенса достигает всего, а потом оказывается вне поля общественного зрения. Завоевал свободу, а на саму свободу необходим другой вождь. Но мне не хочется делать тоскливый фильм о том, как люди отвергают тех, кто посвятил им свою жизнь. Но я понимаю: существует жизнь Леха Валенсы и есть замысел фильма о Валенсе. Это две разные вещи. Я хочу стать на сторону тех, кто уверен, что никто другой не сделал бы того, что сделал Валенса.

— Голливуд в свое время подступался к фильму о Валенсе, а Роберт де Ниро даже приезжал в Гданьск и несколько раз разговаривал со своим прототипом. Но до съемок так и не дошло. Как Валенса отнесся к вашему замыслу?

— Он меня любит. Я всегда был его союзником, не нападал на него. Когда его встречали неудачи — поддерживал. Он знает, что я верен тем незабываемым мгновениям, которые пережил тогда, на верфи. Можно предположить, почему американцы отказались от съемок. Они не увидели, как сейчас говорят, экшн, то есть действия. Все шло мирным путем — без крови и выстрелов. Это была не революция, а эволюция. С одной стороны, мы отдавали себе отчет в мощи Советского Союза, а с другой — были уверены, что никто не придет к нам с помощью. После Варшавского восстания в Польше появился разум. И мирное решение — это опыт Варшавского восстания. Все понимали: никакая Америка, никакая Англия — никто и пальцем не пошевелит...

— Как, по вашим ощущениям, Валенса менялся от лидера забастовки до человека, проигравшего президентство своему идейному противнику Александру Квасьневскому?

— Я всегда понимал, что измениться он не может. Что Лех Валенса будет искать виноватых, обвинять всех вокруг во всем, что произошло, а себя защищать. И ему приходилось неустанно повторять свои объяснения. Он любит говорить, что ему все мешали, но он и сам допустил ошибки. И все-таки история за него вынесла приговор.

— Но ведь Валенса только на какое-то время как бы исчез с польского небосклона, расходуя свою неуемную энергию на заграничных дискуссиях. А потом вернулся и стал постоянным комментатором внутриполитической жизни.

— Валенса стал политиком, достигнув вершин власти в слишком молодом возрасте. Если бы он был старше, то понял бы: прошло его время, а теперь время других. Ему трудно было с этим согласиться: здоров, полон энергии и идей. Посыпались на него звания почетного доктора нескольких университетов. Стал разъезжать по миру, читать лекции. Все хотят увидеть человека, который изменил историю Европы. Но он не профессор Гарварда, это не его профессия. И в этом настоящая трудность. Поэтому он окрылен сейчас деятельностью Института Леха Валенсы, ведет свой блог, отвечает оппонентам, отзывается на все, что происходит в Польше и мире

— Можно ли говорить, что только характер бунтовщика Валенсы довел до ссор и раздела в "Солидарности", даже среди самых близких соратников?

— Это сложно комментировать. Одно дело — сыграть роль в исторических событиях, а совсем другое — реализовать победу. "Солидарность" 1989 года продолжается до сих пор. Что оказалось? Мы думали, что необходимость перемен, потребность свободы для каждого поляка касается большей части польского общества. Но большая часть этого общества была сформирована системой, которая внушала: не вмешивайся, не имей своего мнения, не делай, что тебя не касается. Каждые наши очередные выборы свидетельствуют о равнодушии. Большинство только ожидает принятых в Варшаве решений, которые улучшат снабжение, увеличат оклады и пенсии.

— Не парадокс ли, что именно Институт национальной памяти, который, как представляется, должен защищать национальных героев, издает публикации о связи Валенсы со спецслужбами социалистической Польши и его личной жизни?

— Институт национальной памяти (ИНП) является одним из самых больших недоразумений современной Польши. В его недрах сосредоточены архивы и документы органов госбезопасности, МВД и Минобороны за послевоенный период. Он мог бы стать историческим учреждением, предоставляя материалы для объективных исследований. Но у ИНП не только исследовательские, но и прокурорские задачи. И так удивительно происходит, что выходящие в свет материалы появляются в зависимости от конъюнктуры и часто становятся компроматом на политических противников. А это недопустимая вещь. Не-до-пус-ти-мая. Есть большие сомнения, что эти материалы вообще правдивые. Оценивать человека согласно таким документам абсолютно несправедливо. Тем более что не проверяется достоверность этих материалов. Поэтому на защиту Валенсы встали разные политики. Премьер-министр Дональд Туск назвал его "народным достоянием" и "героем национальной легенды". Бывший премьер Тадеуш Мазовецкий объединил обвинителей Валенсы в "партию отравителей". Экс-президент Александр Квасьневский "переименовал" учреждение в Институт национальной лжи.

— Меняется отношение к Валенсе и в обратную сторону. Причем у людей, очень близких к нему. Вот Адам Михник 20 лет назад в своем эссе рассуждает, почему не видит известного электрика в роли президента Польши. По тогдашнему мнению Михника, Валенса "непредсказуем, безответствен, неисправим, а прежде всего — неумелый". Хуже всего, что он "не в состоянии учиться на собственных ошибках, поскольку убежден, что их никогда не совершал". Кроме того, "вредит Польше", так как распространяет ее образ как нестабильной страны, полной бесконечных конфликтов, а ""Солидарность" служит ему только средством для реализации собственных амбиций, которые могут довести Польшу до катастрофы". И вот спустя годы бессменный главный редактор влиятельной "Газеты выборча" поддерживает авторитет Валенсы и встает на его защиту против "учреждений и людей, которые ведут кампанию обвинений по отношению к Валенсе и попирают правду".

— Михник смотрит на события с позиции пройденных лет. Время делает исторические события и заслуги их участников объективными, а слабости и ошибки — относительными.

— Как, по-вашему, большое ли влияние на Валенсу оказывает жена и их восемь детей?

— Честно говоря, никогда об этом не задумывался, хотя у меня был такой момент, когда в своем будущем фильме я хотел представить историю Валенсы с точки зрения его жены. Я даже заручился согласием пани Дануты. Меня всегда интересуют роль женщины в жизни общества и ее недооценка в исторических событиях. Вот посмотрите: разве жена Валенсы не героиня своего времени? Муж преследуется, интернирован, на хрупких плечах большая семья — четверо сыновей и четыре дочери, которых надо вывести в люди... А с каким достоинством она получала в Стокгольме за мужа Нобелевскую премию, поскольку сам лауреат не мог поехать на церемонию из-за угрозы ареста. Данута Валенса очень тонкая интеллигентная женщина, которая хорошо понимает, в чем принимает участие. И остро чувствует и сознает все, что с Лехом происходит, правильно оценивая его слабости и победы. Исключительная женщина для такого человека, как Валенса. Думаю, что он не смог бы действовать с такой привычной для всех нас уверенностью и страстью, если бы ни пани Данута, ставшая его жизненной опорой. Да и детей сумели вывести не только в люди, но и в мир. Я, например, с интересом слежу за молодым политиком Ярославом Валенсой, депутатом Европарламента.

— Празднование 30-летия "Солидарности" в очередной раз показало, как разделено польское общество. Даже выходцы из этого движения не избежали взаимных обвинений и оскорблений. Можно ли всерьез воспринимать слова лидера оппозиции Ярослава Качиньского, что "образ Валенсы развалится как карточный домик, а символом "Солидарности" будет Лех Качиньский"?

— Простите, но такое утверждение — это тотальный идиотизм. Это нежелание понять и принять данность: кто и какую роль сыграл в нашей политической жизни. Кем является Валенса, все знают. Знаем мы, знает мир. А вот какую роль отведет история Леху Качиньскому? Действительная оценка придет, когда остынет прах погибших под Смоленском 10 апреля прошлого года и утихнет политическая борьба, орудием в которой стала авиакатастрофа. Спешить с этим не надо — это не имеет никакого значения. Время покажет. Что же касается Ярослава Качиньского, то это большой знак вопроса. Это мое мнение. Валенса же после катастрофы президентского самолета выразился о братьях Качиньских со свойственной ему прямолинейностью: "Ненависть, ошибочные решения, безответственность. Политиканство в самом скверном исполнении панов Качиньских так началось и так закончилось. Не патриотизм, не мудрость, не ответственность лежали здесь у основ".

— Согласно исследованиям общественного мнения поляки по-прежнему демонстрируют доверие к Валенсе, его популярность среди политиков очень высока. Отвечая на вопрос "Кем можем гордиться?", респонденты прежде всего назвали папу римского Иоанна Павла II и Леха Валенсу. Он нес олимпийский флаг на открытии ХIХ зимней Олимпиады в Солт-Лейк-Сити в 2002 году, признан лицом предстоящего в 2012 году чемпионата Европы по футболу...

— И в этом нет ничего удивительного. Мир нуждается в таких героях, как Лех Валенса. И он этому отвечает. Конечно, вы меня можете спросить: народ Леху доверяет, а прошли выборы на другой президентский срок и он получает только один процент от любящих его избирателей. Казалось бы — нелепость. Да нет же! Прошло какое-то время и ушли в прошлое "войны наверху", перетасовка кабинетов министров, роспуск парламента, политические ошибки, которые у него были. До нашего сознания начала доходить его историческая роль. И этим тоже вызвано желание снять фильм о Валенсе именно сейчас.

Беседовал Валерий Мастеров, Варшава