Правила игры
Николай, друг из Одессы, с которым когда-то вместе работали газетчиками в Кузбассе, пишет: "Год назад ты привез в Украину из российского 'Коммерсанта' технологию цивилизованного фандрайзинга (сбор пожертвований.—Ъ), которому нынче исполняется 15 лет. В Москве Российский фонд помощи задал новые правила игры, сформировав моду на народную благотворительность, которая с годами только крепнет и даже мало подвержена экономическим кризисам. Ну так что, укоренился этот опыт хотя бы среди читателей 'Коммерсантъ-Украина', я уж не говорю за всю страну? И если да, укоренился, то я не понимаю, отчего вы не идете в регионы или хотя бы в другие национальные СМИ, печатные и электронные? А если нет, не прижился, то почему?"
Я написал было другу, что "несколько разочарован" первыми итогами Уфонда. Что при таких-то крутых технологиях открытого фандрайзинга, которые развивает у соседей Русфонд ($9,16 млн пожертвований собрано в 2010 году) и на которых мы строим работу Уфонда, результат мог быть и получше (сбор составил 1 384 986 грн, или $174,05 тыс.). Потом я полазил по архивам сайта rusfond.ru и обнаружил, что разочароваться как будто особо нечем. В первый год существования Русфонд собрал всего $86,9 тыс., и во второй год — только $153,7 тыс. То есть результаты Уфонда вполне себе сопоставимы и даже обнадеживающи?
Однако первый год Русфонда пришелся на Россию 1996-1997 годов, а первый год Уфонда — на Украину 2010-2011 годов. И этот зазор в полтора десятка лет озадачивает, верно? Получается, Украина благотворительная отстает в своем развитии от соседней России на десяток лет? Почему? Ведь в обеих наших странах практически одинаково жесткое, если не сказать жестокое, расслоение народа по доходам, в обеих странах отсутствуют механизмы перераспределения нажитого добра в пользу наиболее незащищенных и откровенно бедствующих сограждан. В обеих странах общество по большинству политических и экономических воззрений делится на две равные и противостоящие части. Так в чем же дело?
При всех российских противостояниях в общественном и властном сознании есть там сфера гражданской жизни, где достигнут полный консенсус. Это благотворительность. В России уже не спорят, нужна ли она. Большинство убеждено: необходима, потому что помимо благородных сиюминутных целей служит смягчению нравов и продуцированию доброты. А меньшинство, которое считает иначе, благоразумно помалкивает, видя, как филантропия становится модной в самых разных слоях общества, а не только среди богатых.
Ничего этого пока нет в Украине. Национальные и местные клиники наделены остродефицитным госфинансированием и закрыты для платных услуг. А в России федеральные и даже некоторые муниципальные больницы давно обзавелись внебюджетными службами и используют адресные пожертвования граждан и компаний как дополнение к госфинансированию. Законодатели у нас считают нормой жизни двойное налогообложение благотворительности, хотя бизнесмены расценивают этот знак как оскорбление действием. В России Налоговый кодекс тоже грешит благоглупостями, но есть и отдушина: пожертвования из благотворительного фонда освобождают получателя от подоходного налога. А уж президент и премьер не устают повторять на людях, что пожертвования вообще следует освободить от налогообложения. На этой волне в России госдума только что в первом чтении приняла поправку о преференциях для благотворителей, которая де-юре признает государственным делом хотя бы частную филантропию. А в Украине об этом даже не говорят. В России рождается новая среда обитания для филантропии. А в Украине нет даже правил игры.
Дорогой Николай, а что до других печатных СМИ, то намедни был в одной национальной газете с крупным тиражом, предлагал сотрудничество. "Какие пожертвования?! У нас же медицина бесплатна!" — заявила заместитель главного редактора. Ее газета, кстати, печатала итоги февральского опроса Института им. Горшенина: 74,6% украинцев признают наличие коррупции в здравоохранении.