Фестиваль театр
Знаменитый берлинский театр "Шаубюне ам Ленинерплац" провел ставший уже традиционным фестиваль современной драматургии FIND. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Название "Международный фестиваль новой драматургии" по-английски и по-немецки складывается в одинаковую аббревиатуру. Да и сам глагол "искать" на обоих языках звучит очень похоже, так что имя фестиваля звучит броско как для немецких зрителей, так и для иностранцев. Лучшего адреса для такого фестиваля Берлину не найти: театр под руководством Томаса Остермайера, режиссера, знающего толк в радикальных интерпретациях классической драматургии, последовательно и настойчиво занимается и драмой современной — благо в Германии такая творческая программа не является маргинальной смелостью и не ведет к эмиграции в подвал.
Важно, что и актерам своим Остермайер тоже привил вкус к сценическим приключениям с живыми авторами. Ларс Айдингер, сегодня первый актер "Шаубюне" (Москве он знаком по заглавной роли в "Гамлете" Остермайера, показанном прошлой осенью), который, кажется нам, должен был бы мечтать только о Фигаро, Макбете и Эдипе, сыграл на фестивале в двух современных пьесах — "Демоны" Ларса Норена в постановке Остермайера и в новом спектакле испанского радикала, режиссера и драматурга Родриго Гарсиа под названием "Пусть лучше меня лишит сна Гойя, а не какой-нибудь идиот". Гарсиа, известный своими провокациями — два года назад критики требовали отнять у него премию "Новая театральная реальность" за то, что в его спектаклях на сцене мучают животных,— сделал с Айдингером моноспектакль: герой пьесы, потерянный и измученный бессонницей человек, путешествует со своими детьми по ночному Мадриду, чтобы в конце концов попасть в музей Прадо и провести остаток ночи перед полотнами Гойи.
Что такое "новизна" в драматургии, каждый волен понимать по-своему. Для кого-то и пьеса израильского драматурга Ханоха Левина "Моррис Шиммель" может показаться свежим словом. В Израиле умерший больше десяти лет назад автор почитается как современный классик, но легендарный театр "Габима" (режиссер Яэл Ронен) ставит его почти как бульварного автора. Герой пьесы — сорокалетний мужчина, который никак не освободится от власти своей мамы и мечется между женщинами и друзьями, не теряя надежд на светлое будущее. В конце концов, он уезжает из страны, и мы видим персонажей через 15 лет — мама героя руководит им теперь с небес, проститутка, к которой Моррис когда-то ходил, стоит все на том же перекрестке, но уже разбитая радикулитом, а сам он по-прежнему ничего не понял в жизни. Меланхолический юмор, живые музыкальные инструменты плюс воздушные шарики как символ хрупкости бытия прилагаются.
В то же время многие хрестоматийные пьесы с легкостью принимают живительные инъекции современности. На нынешнем фестивале FIND, где были показаны студенческие спектакли из Франции, Германии и России, невольно подчиняешься власти банальной мысли: современность — категория чисто энергетическая. Что с того, что "Пентесилея" Клейста написана давным-давно, если французские студенты могут насытить ее такой телесной, буквально животной энергией, что по полутемной сцене, кажется, летает не только земля, разбрасываемая босыми ногами актеров, но сгустки энергии. Что с того, что "На дне" — бесспорная классика, если студенты берлинской театральной школы имени Эрнста Буша под руководством режиссера Петера Кляйнерта так естественно и осмысленно вживили в текст Горького свои размышления о театре и о сегодняшнем обществе, что отрицать их право участвовать с "На дне" в фестивале современной драматургии попросту глупо.
Улица около театра "Шаубюне" на время фестиваля тоже преобразилась. Кажется, площадка стала чем-то вроде блошиного рынка автомобилей — несколько старых машин самой разной кондиции, вплоть до непригодной для езды и сильно помятой в дорожной переделке, расставлены в беспорядке около театра. Здесь актеры "Шаубюне" разыгрывают специально сделанный для фестиваля спектакль "Исповеди": семь драматургов из семи европейских стран, от Сербии до Норвегии, написали короткие пьески на заранее заданную тему — "Что такое сегодня исповедь". Имеется в виду, как легко предположить, не религиозное таинство, а возможность содержательной коммуникации между обычными людьми. Зрители группками по три человека переходят от одной машины к другой, и каждый из автомобилей становится маленьким театром — в одном из них "публика" жмется на заднем сиденье, а актеры остаются на передних, в другом — наоборот, в третьем сидеть зрителям приходится под открытым небом, а короткое, минут на пять-семь, действие происходит на крыше и капоте машины.
Театральный аттракцион в первый вечер работал отменно. Беда, однако, скрылась в том, что некоторые из сценок сопровождались слишком громкими звуковыми эффектами. Жители окрестных домов не кричали и не ругались с балконов, но тихо вызвали полицию, и фестивалю ничего не оставалось, как отменить вечерние сеансы "Исповедей", извинившись перед публикой. Театр, даже самый смелый и оригинальный, в цивилизованном обществе должен знать свое место.