"Служебный роман. Наше время" неожиданно помогает понять истинные причины появления "Служебного романа" 1977 года: качество не сравнить, конечно, но идеологические цели совпадают
Новый фильм, к счастью, не продолжение "всем полюбившейся истории": вернее всего будет это назвать вариацией, или, точнее, "симуляцией", на тему. От героев прошлого остались только фамилии и отдельные реплики. Не менее, однако, условной является связь героев фильма с реалиями нашего времени: рейтинговое агентство, образ его начальницы, работников, служебные отношения, вообще, то, что называется атмосферой, взяты из рекламного проспекта какого-нибудь крупного банка. Пятиминутные заставки "без слов" о повседневной жизни героев перекочевали уже из телерекламы, и, кажется, сейчас начальница Калугина (Светлана Ходченкова) произнесет наконец то, что соответствует видеоряду: "Меня часто спрашивают, почему я пользуюсь кремом от загара "Свежая линия"..."
Этот фильм — иллюстрация того, как у нас в кино понимают и снимают "богатство", "богатую жизнь".
Судя по тому, что в кадре постоянно мелькает не просто центр Москвы, но Кремль, набережная (камера подобострастно останавливается на кремлевских зубцах и храме Христа Спасителя), можно было бы предположить, что агентство очень крутое. Но когда его работник Новосельцев (Владимир Зеленский) "стреляет" 5 тысяч рублей у сослуживицы до зарплаты, это как-то мало соотносится с тем уровнем роскоши, которая царит вокруг. При этом авторы даже не стремятся показать, что агентство занимается чем-то осмысленным: если массовка в фильме 1977 года красилась и пудрилась первые 10 минут рабочего времени, то тут обсуждают компьютерные игры и показывают друг другу сережки в течение всего рабочего дня. Как еще изобразить в кадре работу, оператор и режиссер явно не знают; кинокритик Даниил Дондурей недаром говорил, что за все 2000-е годы в кино не было создано образа работающего человека. Служащие современного типа, кажется, гораздо более приспособлены для отдыха на пляжах в Турции, куда рекламщик Самохвалов (Марат Башаров) вывозит всю компанию, чтобы отметить вступление в должность. Там, на солнце, у героев появляется хоть что-то человеческое — когда они падают в бассейн или приползают друг к другу в номера на четвереньках.
У новых Калугиной и Новосельцева (Светлана Ходченкова и Владимир Зеленский, слева), в отличие от героев 1977 года, времени на работу почти не остается
Фото: ИТАР-ТАСС
Калугина даже с "пучком" и в офисной броне, как ни силится, выглядит ничуть не старше своего возраста и не менее соблазнительно, чем с распущенными волосами а-ля белокурая бестия: превращаться ей совершенно не во что. Тем более трудно предположить, что начальница, которую возят на "бентли" и которая явно входит в бизнес-элиту страны, запросто так летит вместе с подчиненными в турецкий отель, чтобы пить там какой-то продакт-плейсментовый коньяк. И совсем уж дико, что Калугина регулярно морщит лоб и просиживает брючный костюм на тренингах "как стать акулой бизнеса", явно рассчитанных на богатых домохозяек, но никак не на бизнес-леди (присутствие в роли "учителя денег" Ивана Охлобыстина только усиливает эффект богатого кидалова).
Но зато все эти накладки фантастическим образом вдруг помогают понять истинный смысл старого "Служебного романа" 1977 года, поскольку о нем и думать-то интереснее, чем о новом фильме: почему вдруг разрешили к показу фильм о сотне нахлебников советской экономики, которые в рабочее время красят губы и плетут интрижки? А вот почему. Одной из примет того времени стало пугающее разделение общества на народ и номенклатуру — с "сословными браками", спецраспределителями и папиными "волгами" (в России всегда было два класса, по меткому наблюдению публициста Лена Карпинского: начальники и подчиненные). Легко представить, что тематическая разнарядка, спущенная в 1976 году, требовала от кинематографистов показать, что никакого расслоения в СССР нет и быть не может, именно для этой цели как нельзя лучше подходила пьеса "Сослуживцы", уже обкатанная в Театре им. Маяковского. Довольно крутая номенклатурная тетка (если учесть, что ее возит домой черная "Волга") запросто может закрутить роман с простым совслужащим, и их ничего (!) не разделяет, заметьте, кроме личных антипатий и отношения к работе. Эту сказку о советской демократии Эльдар Рязанов сумел не просто воплотить в жизнь, но сделать всенародным хитом. В современной версии фильма идеологические стержни как бы проступают из 40-летнего тумана: и тогда, и сейчас нам силятся доказать, что межклассовые перегородки в России не могут устоять перед силой любви.
А вот общая позитивная атмосфера фильма создана уже по знакомому образцу — по фильмам "Питер FM", "Жара", "Елки". Мелькающие в кадре дорогие одежды, машины, макияж, а также счастливые лица детей, зверей и чуть ли не белозубых постовых милиционеров — уже привычный образ осветленного настоящего. Это такая "абсолютно счастливая Москва" — такая борьба счастья с еще большим счастьем. Ужас этого фильма в том, что вся эта вызывающе белоснежная и дорогая эстетика взята явно из какой-то другой жизни, даже не московской, а из какого-то недосягаемого имущественного поднебесья, вероятно, от потомков арабских шейхов-миллионеров. Причем как-то вот становится ясно из фильма, что "заработать" или "выучиться" на такое нельзя. Понимая, что фильм получился каким-то совсем уж сладким, авторы решают слегка поиграть в альтернативные финалы, по принципу "а теперь все еще раз перемешаем и встряхнем", притянув за уши некий финансовый шпионаж с последующим разоблачением. Это очень показательно: даже на прямое высказывание о человеческом счастье авторы не могут решиться без каких-то кувырков и кульбитов.
В отсутствие реальной работы, личностей, мотиваций, в отсутствие социальных лифтов в обществе невозможно снимать фильмы ни о любви, ни о производственных отношениях. Поэтому прежде чем разыгрывать саму историю о любви начальницы и подчиненного, авторам фильма сегодня приходится выдумывать еще и саму реальность, на это, боюсь, кинематографу уже никаких денег не хватит.